Глори не произнесла ни слова. Она тихо плакала, закрыв глаза. Но её копыта по-прежнему касались моих. И до тех пор, пока она остаётся здесь, ещё есть надежда. Прошу, пусть эта надежда не угаснет…
Я поспешила продолжить, пока у меня ещё хватало духа.
— А потом что-то во мне сломалось. В смысле… я стала абсолютно невменяема. И, наверняка, мне пришёл бы конец, не наткнись я на одно место, где меня привели в чувство. Помогли осознать, что нужно перестать бегать от своих страхов и взглянуть им в лицо. Чтобы справится с терзающим меня чувством вины.
— Это сработало? — спросила, наконец, Глори тонким срывающимся голосом. — Тебе… лучше?
— В какой-то мере. Немного. Я стала на шажок ближе к исцелению, — ответила я с грустной улыбкой. — Такое чувство, будто машины несколько месяцев продержали меня запертой в моей собственной голове. И помогли мне, наконец, понять… понять, что у меня серьёзные проблемы, Глори. То есть, я помню, конечно, как постоянно твердила, что не в своём уме, но так ведь и было на самом деле. Быть тем, чем я стала, оказалось труднее, чем просто таскать повсюду ЭП-1101. Тяжелее, чем медленно умирать от порчи. Я примирилась со смертью. Это был лёгкий способ избавления от проблем. Но возвращение в образе машины… — Я всхлипнула, глядя на свои металлические ноги.
— А я тут переживала из-за секса. Почему… как…? — пробормотала Глори, залившись румянцем.
Я вздохнула и вытерла слёзы с глаз.
— Стигиус… просто пытался залезть мне под хвост. Хотя, он всё же был хорошим пони. И он был нужен мне, чтобы попытаться примириться с тем, что произошло на «Морском Коньке». Чтобы вновь почувствовать себя… кобылой… пони… личностью. Это был всего лишь секс. Приятный, но не более того. Я не влюбилась в Стигиуса, и он не испытывал подобных чувств ко мне. Для меня это был лишь способ доказать самой себе, что я способна в достаточной мере держать свои чувства под контролем. — Я сглотнула и произнесла со всей искренностью, на которую была способна: — Мне и в голову не приходило, что это может тебя расстроить. Рампейдж пыталась предупредить меня, но я просто не слушала.
— Он… он пришёл сюда вместе с тобой? — севшим голосом спросила Глори и жалобно шмыгнула носом.
— Нет. Он отправился домой. С Виспер… э-э… с Психошай, — ответила я, и Глори с удивлением уставилась на меня. Мне пришлось выложить ей всё, что удалось узнать о прошлом Психошай, и по мере того, как я открывала Глори историю жизни другого пегаса, её глаза всё больше округлялись от удивления. Мне не понадобилось сильно вдаваться в подробности, так как многое Глори уже откуда-то знала (от Рампейдж?), но перемывание чужих косточек позволило нам на какое-то время забыть о наших собственных проблемах.
— Нет, серьёзно… Виспер? — саркастически хмыкнула пегаска, когда я закончила.
— Ага. Именно так Флаттершай и Голденблад собирались назвать Психо. Я видела это на записи. — Я кивнула головой, радуясь, что мой рассказ позволил нам с Глори увести беседу от опасной темы.
На лице Глори, наконец, появилась улыбка.
— О, Селестия… — фыркнула она. — Это имя ей ужасно не идёт. Думаешь, она теперь счастлива? — Неужели я услышала в её голосе завистливые нотки?
— Она пошла на риск. Большой риск. Но, думаю, да. Для неё это шанс. — Я посмотрела на Глори и провела копытом по её радужной гриве, зачёсывая ту назад.
— Что ж… рада за неё… — пробормотала пегаска.
Я вздохнула. Ладно, довольно разговоров об эпических ляпах Блекджек.
— А как у тебя прошли последние три дня? — спросила я, надеясь, что затронув эту тему, не навлеку на себя новых неприятностей. Увы, Глори сразу помрачнела и отвела взгляд.
— Я… Я не знаю… — ответила она, разглядывая свои копыта. — Заботясь о П-21 и Скотч, я чувствовала себя… хорошо. Поначалу это помогало отвлекаться от дурных мыслей. Но после вчерашнего… — Глори стиснула зубы и помотала головой. — Не хочу жаловаться и распускать нюни.
— Эй, я не желаю быть единственной пони в Пустоши, кому приходится исповедоваться, — сказала я, по-дружески пихнув её. — П-21 сказал, ты считаешь, что превращаешься в Реинбоу Деш?
Её лицо приобрело угрюмое выражение, и она произнесла с отвращением:
— Всё дело… в этом теле. Преврати этот треклятый синий сорняк меня в кого-нибудь другого, я бы с этим смирилась. Поворчала бы немного, но смирилась. Но любой учебник истории подробно рассказывает о предательстве Реинбоу Деш и её многочисленных преступлениях против пегасьего народа. Я спустилась на поверхность не дашитом, а одним из членов Добровольческого Корпуса. Я хотела помогать, оставаясь при этом в рядах Анклава. А не бросая свой народ, как сделала она.