Его поразила та механическая настырность, с которой эти женщины прошли буквально сквозь него. Но было и ещё что-то, что он успел разглядеть, но не осознал сразу: каждая из них несла на руках спящего ребенка.
Это открытие поразило его настолько, что он пробыл в состоянии полной бездвижности минут десять. А затем запоздало побежал туда, куда ушли нянечки.
Ему повезло. Он застал этих же двух женщин, выходящих из комнаты. Всё таких же молчаливых, слепо шагающих по коридору. Только больше детей в руках у них не было, из чего он сделал вывод, что они оставили их там, внутри.
Он повернул ручку незапертой двери и шагнул через порог.
Темнота, царившая в комнате, не была кромешной. Свет уличных фонарей, приглушённых непогодой, всё же проникал через окно. Силуэты кроватей, стоявших рядами, выделялись на фоне остальной обстановки.
Виктор Игнатьевич приблизился к одной из них и наклонился, рассмотрев на подушке лицо спящей девочки.
Ничего не выглядело странным или подозрительным, не вызывало тревогу. Что же означали эти перемещения по коридору с детьми на руках? Что заставляет его рыскать здесь? В поисках каких улик он опять рискует попасть в очередной переплёт?
Он осмотрелся по сторонам, начиная привыкать глазами к темноте, и неожиданно понял, чего так не хватало во всей этой идиллии: звуков. Тишина была полной и давящей. Будто он находился не в детской спальне, а в изолированной от мира студии звукозаписи. И даже отдельные всхлипывания бури, пробивавшие толстую кирпичную стену здания старой постройки, не меняли общего впечатления.
Он коснулся своими пальцами тела ребенка и тут же в ужасе отпрянул — девочка была холодна, как лёд. Тогда, собрав остатки мужества, он взял её руку в свою и попытался нащупать пульс — его не было и в помине! Он схватил хрупкое детское тельце и стал трясти его, не понимая, что делает. Голова безжизненно болталась на шее девочки, и никакой реакции она не демонстрировала.
Он проверил ещё две кровати с тем же плачевным результатом.
Выбежав в коридор, он стал кричать слабеющим голосом:
- Помогите! Помогите!
Двери комнат открывались. Из них выходили разбуженные его воплями люди, одетые наспех, как попало и во что попало. Они молча окружали его, стоящего на коленях, плачущего, повторяющего одну и ту же фразу, взывающую к помощи.
Наконец, появился там и Анатолий Сергеевич. По-хозяйски расталкивая всех локтями, он приблизился к инспектору. Вернее, к тому, что от него осталось.
- Что тут у вас? - спросил он, обращаясь ко всем сразу.
- Они мертвы! - одними лишь губами прошептал Волков.
- Кто мертвы?
- Дети.
Он указал рукой в направлении распахнутой настежь двери.
Ни слова больше не говоря, директор решительным шагом последовал туда, ступил внутрь и, бесцеремонно, властной рукой включил верхний свет.
Даже не вставая с пола, с того расстояния, на котором он находился от комнаты, Волков увидел испуганные заспанные детские лица разбуженных девочек, ослеплённые ярким электрическим светом. Директор демонстративно повернулся в его сторону и крикнул:
- Которая из них, инспектор, мертва?