Компания была уже в сборе, хотя вечерняя программа, по всей видимости, ещё не начиналась.
Он кивнул одновременно всем присутствующим, обведя взглядом зал, и получил вежливые кивки в ответ. Никто, однако, не бросился к нему, чтобы потрясти горячо руку или просто озвучить парочку стандартных вежливостей. Хорошо же они обхаживают важного городского гостя!
Они сидели по своим креслам и на диванах, что-то прихлёбывая из бокалов. Стояли и возле полыхающего камина, и облокотившись на подоконник. Некоторые тихо разговаривали. Всё указывало на то, будто они ждут команды к началу вечерней программы.
Виктор Игнатьевич поискал глазами Вику и не нашёл её. Это одновременно и огорчило, и обрадовало его. Он боялся думать о том, как она бы встретила его появление в Клубе: вежливой улыбкой или объятьями (он совершенно не исключал и такую возможность). Анатолия Сергеевича он тоже не увидел, но это как раз его не слишком удивило — директор умудрялся всячески, с особой ловкостью избегать его.
И тогда он решил присесть на свободное кресло, стоявшее у окна отдельно от других, предварительно плеснув себе немного коньяка.
Минут десять после этого ровным счётом ничего не происходило, и он уже засомневался, состоится ли программа вообще, но его успокоил вышедший на середину зала преподаватель физической культуры, Мартын Петрович, худой и высокий гражданин со шрамом на лице, объявивший о том, что сейчас перед собравшимися выступит...
«Только бы не Анна Владимировна!» - успел подумать Волков.
- Наша замечательная и очаровательная Анна Владимировна Штерн!
Все зааплодировали, не оставив Виктору Игнатьевичу иного выбора, как присоединиться к ним. У них что, других талантов нет? Он сделал глубокий вдох, настраиваясь на долгое и нудное исполнение песен на немецком языке, но актриса удивила его — она стала танцевать под аккомпанемент рояля. Звучало что-то джазовое, мелодичное. Сбросить бы ей лет тридцать — зрелище могло бы быть гораздо интереснее.
Присутствующие, однако, его взглядов на искусство не разделяли. Они прихлопывали в такт музыке и делали одобрительные замечания.
Инспектор, поглощённый анализом несоответствия их вкусов, не заметил, как опорожнил свой бокал. Он собрался просто поставить его на столик, но чья-то заботливая (наконец-то!) рука наполнила его снова и протянула ему.
- Прошу вас, многоуважаемый Виктор Игнатьевич!
Галантно склонившись, над ним стоял «кавалерист».
- Я, пожалуй, воздержусь, - улыбаясь ответил ему высокий гость. - У меня на сегодня есть ещё кое-какие планы, для выполнения которых мне потребуется трезвая голова.
- Уж если на то пошло, - не смутился отказом Станислав Артемьевич, ставя почти полный бокал обратно на столик. - Трезвую голову необходимо иметь для выполнения абсолютно любых планов. Вы не находите?
- Вероятно, это так.
- И даже некоторые безрассудства лучше совершать всё в том же трезвом состоянии.
- И с этим я тоже соглашусь.
- Получается, что мы с вами — единомышленники! - радостно воскликнул «кавалерист», вызывая подозрения в том, что сам он следует этим мудростям, исповедуемым на словах. - Вы, кстати, собирались о чём-то со мной поговорить.
- Да.
В самом деле, собирался. Про урок анатомии. Но почему-то это событие, так взволновавшее его днём, казалось теперь каким-то слишком далёким и почти нереальным.
- Вы сами придумали методику своего преподавания? - нашёлся инспектор, прерывая паузу.