? – А тому, что бойцы у нас остаются людьми, несмотря на те «мясорубки», в которые нас отправляют. Что не зачерствели их души окончательно. Вот что важно! И способны радоваться не только смерти врага, а и спасению живого существа.
? – Ты знаешь, а я даже и не задумывался над этим...
? – Только не говори, что я не прав.
? – Нет, вот здесь ты действительно прав. А то, что Кроссовок, рванина ублюдочная, может вые....ть Саню Гурко и комбату настучать ты не подумал? Ведь он у нас «орел» только в тылу, а на боевые и не вытащишь. Да ладно, думаю все образуется. Дальше передовой не пошлют...
? – Это точно. Пойду Сашку предупрежу, чтобы он жопу вазелином успел смазать....
Фишка погибла во время бойни за Казачку, когда уже основная часть наших войск и населения эвакуировалась. Шальной осоколок насквозь прошил живот. Бойцы выкопали в каменистом грунте мыса Херсонесс могилу, размером как под человека, завернули окровавленное тельце в портянку и опустили в яму. Похоронили как боевого товарища, со всеми воинскими почестями. На войне люди быстро привыкают к потерям друзей, знакомых-сослуживцев, но в этом случае все как-то по-другому. Одно дело когда гибнет человек, который может за себя постоять, а другое — когда невинное животное. Практической пользы от Фишки — ноль, но мы ж своих домочадцев любим не за пользу, а просто так, за то, что они просто есть. За то, что залазят на колени, сворачиваются клубочком и мурлычат. И в любую, даже самую черствую душу, особенно на войне, вселяется чувство уюта, неуловимое ощущение домашнего очага. По телеку снова рассказывали новости. Через международные благотворительные организации САСШ снова предложили главам правительств антинатовской каолиции провести мирные переговоры. На что наши ответили презрительным молчанием. На Урале разворачиваются новые заводы по производству всего, что нужно для войны. Из Китая, Индии и Северной Кореи в срочном порядке переселялись в Сибирь тысячи людей, чтобы работать на существующих и строящихся производствах. В Новосибирске основали Союзное конструкторское бюро, которое разрабатывает новые виды и модели вооружения всех классов. Дальний Восток был поднят по мобилизации после ряда бомбардировок американской авиацией. Финский залив был заперт обширными управляемыми минными полями. Балтийцы плюнули на вяканье Финляндии и Прибалтийских республик, теперь «Северная Пальмира» бомбилась только авиацией. В Нью-Йорке террористы пустили под откос три поезда метрополитена одновременно, в результате почти три сотни пендосов погибли. В Лас-Вегасе неожиданно рухнула пирамида казино «Люксор», похоронив под обломками около двух сотен посетителей и персонала. В общем, америкосам приходится туго и у себя, за океаном. В Сибирском военном округе идет формирование новых дивизий для фронта. Турецкие войска на Кавказе пытались пробиться в Чечню, к ее нефтяным месторождениям — результатов пока особых не было. С большим удовольствием встретил новость, что Венесуэла прекратила всякие поставки нефти в САСШ, а также странам, которые поддерживают пендосов. К месторождениям стягиваются войска Национальных Вооруженных сил Венесуэлы. Уго Чавес заявил, что России и странам антинатовской каолиции будут осуществляться поставки нефти, стали и сельхозпродуктов по самым низким ценам в кредит без процентов. На уцелевших верфях России и Китая строятся новые корабли. Создается специальная эскадра для эскортирования караванов из венесуэльских портов.
? – Ну, что? Будем ехать? – сказал Зарубин, выкидывая пустую консервную банку.
? – Думаю, да. Давай обмозгуем, как дальше действовать.
? – А что тут думать?! Сейчас доедем до Кафы, сливаем тачку, раздобудем новые колеса и вперед, «дранг нах Симфер»!
? – В принципе, ты прав. Но сделаем чуток по-другому: возле Батального поверни направо, а там уже и тачку сольем, и все остальное. Ну, поехали! – сказал я уже на английском.
Быстро собрались и снова многострадальная «таблетка» преодолевала километры разбитого асфальта. Серые дождевые тучи, закрывшие плотным пологом небо, невольно приблизили надвигающуюся темноту осенней ночи. Блокпосты американской нацгвардии стояли почти через каждые три-четыре километра. Ориентируясь по показаниям навигатора свернули на Семисотку, еще несколько километров гнали до Северо-Кырымского канала. К нашему удивлению небольшой мост был целым. Отъехали еще на метров пятьсот от дороги вдоль полотна канала, вручную столкнули многострадальный УАЗик по плитам облицовки в заболотившиеся воды искусственной реки. Через час с небольшим преодолели около пяти километров до ближайшего населенного пункта — Семисотки. Казалось, что война почти не коснулась этого затерянного в бескрайних кереченских степях села: дома целые, в некоторых даже окошки светились. Уцелели! Был слышен собачий лай. Не покидало ощущение, что войны нет. Две тени с автоматическими винтовками прокрались вдоль главной улицы. Стволы хищно уставились по бокам, готовые плеваться раскаленным смертоносным металлом во все враждебное. Во дворе третьего дома стояла красная «шестерка».
? – Ну, что? Берем? – прошептал Валера.
? – Да, только тихо! Там собака есть, надо что-то с ней делать.
? – Сейчас, погоди. – Зарубин достал метательный нож. – Эх, не люблю я животных убивать!
Приглушенный визг животного известил, что мой напарник не промахнулся. С тихим скрипом открылась железная калитка. Боковым зрением заметил возле своей головы ствол винтовки. Ну, теперь надо идти! Рывком заскочил во двор, осмотрелся через прорезь прицела — тихо. Короткий приглашающий жест и Зарубин уже рядом. Еще около минуты на открытие замка машины. Есть! Хлоп-хлоп! Закрылись дверцы, взревел мотор, задняя передача, пробуксовка, грохот выбитых ворот и уже мчимся по ночной дороге.
13
Столица Кырыма встретила нас дождем с мокрым снегом. Дворники «шестерки» еле справлялись с напором стихии на лобовом стекле, усиливаемый ветром на скорости. За Зуей дороги стали в хлам разбитые и поэтому продвигались со средней скоростью около тридцати километров в час. Было темно, когда уже добрались до Симферополиса. На Кафской трассе нас тормознули у блок-поста, проверили документы и порекомендовали дождаться светлого времени, прежде чем соваться непосредственно в город. СвободА считалась и в мирное время неспокойным районом. Что ж, вздремнуть пару часов не помешает. Сдвинув передние сидения и, откинув спинки назад, расположились на ночевку. Валерка умостился с пассажирской стороны, поворочался с минуту и затих, через пару минут уже сопел «в обе дырки». Проверив патроны «Беретты», вставил магазин обратно в пистолет, без всяких киношных лихих ударов снизу по рукоятке: каждый нормальный военный знает, что из-за этого может быть потом так называемое «утыкание патрона» и, соответственно, как следствие — осечка. Сам не знаю, почему полез к «волыне», ведь «полна коробочка». Скорее всего для самоуспокоения и занять себя чем-нибудь. У-у-у! Володя, да ты волнуешься! А х...ли тут думать! Это первая боевая операция, причем в родном городе, который сейчас только остается географическим названием, а в действительности – одни развалины. По этой земле ходят захватчики, которые мало того, что разрушили труд многих поколений, но еще и убивали ни в чем не повинных гражданских людей, которым и до этого досталось — от татар. Волнение скорее всего из-за страха, который в эту минуту переполнял все мое существо. Боялся не провалить задачу и погибнуть — после смерти жены, вопрос о цене собственной жизни встал на задний план. Конечно, не без того, что доля разумной осторожности присутствует — не испытывают страха только дураки и сумасшедшие. Скорее всего опасался самого себя, что сорвусь и не смогу долго сдерживаться: открыто начну мочить этих заокеанских сволочей. Такой роскоши в нынешнем положении у меня нет: слишком многое зависит от нашей миссии, как сказали бы в каком-нибудь американском боевике. Сон все никак не хотел принять в свои теплые и нежные объятия. Лежал уставившись в потолок салона, мысленно рисуя узоры из дырочек на дермантине обшивки. Захотелось курить, но отравлять табачным дымом атмосферу в машине не стоило — потом здесь же и спать. Тихонько клацнула защелка дверцы, присел на корточки, прислонившись спиной к заднему левому крылу «шахи». В ладоне, собраной горсткой, тлел огонек сигареты. Где-то неподалеку гудели движки мобильного патруля. Из города доносились звуки очередей...
? – Товарищ младший лейтенант! Товарищ младший лейтенант, идут! – закричал запыхавшийся Солнцев.
? – Всем к бою! – крикнул я, щелкнув предохранителем АКСа.
Бойцы начали прятаться за камнями и в СПСах у подножия южной яйлы горы Каланых-Кая. В двух сотнях метрах сзади небольшой тоннель и поворот на Севастополис. Еще совсем недавно по этой трассе, Севастополис-Ялос, проносились крутые тачки курортников и автобусы, забитые туристами, которые не имели финансовых возможностей приезжать на машинах или предпочитали «рюкзачный» отдых. В древний, еще воспетый Гомером (не Симпсоном, хе-хе), райский уголок природы пришла война. Теперь не веселые девушки в купальниках мчатся на кабриолетах, а мрачные, в выгоревших камуфляжах, покрытые пылью, копотью и белой коркой высохшего пота солдаты, на раскаленной немилосердным южным солнцем броне БМП и БТРов. Наверное, еще долго любители пешего отдыха не смогут спокойно побродить по кырымским горам — каждая кочка, каждый камешек таит смертельный сюрприз в виде «растяжки» или «лепестка», или еще какой-нибудь взрывопасной хрени. Внизу раскинулась величественная панорама бухты Ласпи — некогда курорта, а теперь опорного пункта обороны. На фоне горы Ильяс-Кая показалась цепочка пендосовской колоны. До нее еще очень далеко и надо подпустить поближе — больше урона нанесем. Задача стояла простая: не пустить амеров через мост у Смотровой площадки, удерживать до последней возможности. Над головой проревели движки четырех «крокодилов», которые выходили на «карусель» для «работы» по колоне. Из под небольших, казавшихся декоративными на большом расстоянии, крыльев потянулись длинные черные дымы трасс реактивных снарядов. Показались шапки разрывов и небольшие вспышки огрызавшихся со стороны цепочки машин пулеметов. Только через несколько секунд до нас долетел грохот развернувшейся бойни и камнепада. Странно как-то: пендосы шли без прикрытия. Неожиданно ведущий ближней к нам пары МИ-24 задымил, а через секунду показался резкий прочерк тепловой ракеты — винтокрылая машина, развалившись в воздухе, упала грудой горящего дюраля в некогда ласковые и гостеприимные воды Эвксинского Понта. «Крокодилы» резко ушли в море и легли на обратный курс. Пока пендосы столкнули с дороги горящие машины, перегруппировались, прошло около получаса. Над нами барражировали «Блэк хоки», но, на удивление, ничего не предпринимали. Через какой-то десяток минут стало понятна бездеятельность армейской авиации пендосов: от солнца, со стороны моря, заходила тройка «Хорнетов» на штурмовку . Вот теперь, начинается «ахтунг по полной». Огненная стена напалма подпалила деревья на склоне со стороны Ласпинской бухты. Пендосовская бронегруппа подходила все ближе и ближе. По обоим сторонам дороги шли построенные в колоны около роты американских «джи-ай». В бинокль можно было даже различить их лица. Самолеты, истратив боекомплект, улетели на базу, но это не значит, что огненный ад закончился. Скорее всего наземная группа вызвала артиллерийскую поддержку, потому что теперь рвались 155-мм снаряды американских САУ М-109. Работали самоходки еще с полчаса, пока колона не подошла к смотровой площадке, что ближе к Ялосу. Впереди шел «Абрамс», за ним тянулись две LAV-25, один «Страйкер», два AAV-7, две «Бредли» и замыкал вереницу – LAV-150 Commando. Пендосы, видимо, понадеялись на надежность «работы» своих авиаторов и артиллерии — шли не пригибаясь. Бронегруппа периодически постреливала в сторону яйлы. Пехота шла как на прогулке — видать непуганные еще. За двести метров до моста, в верхнюю часть башни и оба борта головного танка попало сразу четыре гранатометных выстрела. Еще через пару минут железная громада превратилась в извергающийся вулкан: рванул БК скорее всего. Взрывной волной смело человек пять пендосовских солдат, шедших возле «Абрамса»... Обугленный фильтр сигареты обжег пальцы и вернул в действительность. Даже и не заметил, что снова припустил дождь. Немного поежившись от внезапно появившегося озноба, полез в салон «шестерки». Напарник равномерно сопел и даже не проснулся, когда захлопнулась дверца. В атмосфере машины сейчас можно было «топор вешать». Вот Валерка, сучара пакостная, напердел со знанием дела! Ну, ничего, в казарме бывало и хуже. Устроившись поудобней, решил все-таки заснуть. Закрыл глаза... Тело зудит от грязи и вшей — почти месяц не мылся. Я сидел на башне своей БМП с бортовым «113», солоноватый морской ветер обдувал лицо, покрытое коркой копоти и пыли. «Брызги» нашей роты отходили в Казачку на отдых. Неожиданно в глаза бросился плакат на остатках стены разгромленного здания Водоканала на Адмирала Октябрьского. Крикнул мехводу, чтобы остановился. Спрыгнул и подбежал к недавно наклеенному листу формата А-1. На нем была изображена Окраина, разделенная пополам, со стороны Востока стояли три молодых бойца с автоматами. За ними как бы прятались девчата в национальных российских, украинских и белорусских костюмах, на руках держали младенцев, а рядом прижались к юбкам маленький мальчик с игрушечной сабелькой и девочка с двумя косичками, обняв плюшевого медвежонка. У всех на лицах запечатлен страх. В нижнем правом углу полупрозрачные старики закрывали головы руками от направленных на них стволов М-16 с примкнутыми штык-ножами. Если ориентироваться по карте, то где-то в районе Белгородской области изобразили подростка в робе, стоящего у станка, который вытачивает минометную мину. Со стороны Запада нарисовали здоровенного негра в форме морского пехотинца под флагами НАТО и САСШ с М-60 наперевес, обмотанный пулеметными лентами. Рядом стоял с окровавленным ножом в правой руке европеоид в коричневой униформе, на рукаве белая повязка с красным сердцем и сине-желтой свастикой, а на кепке-«бандеровке» — черный трезубец, в левой руке он держал горящий факел. Тут же был мужик в женском платье и макияже, вооруженный окровавленным хлыстом и дамской сумочкой, с внешностью явного представителя сексуального меньшинства. В одной когорте с ними стояла сисястая баба, с виду проститутка еще та. Она в ладони зажала пачку долларов и томным зазывающим взглядом смотрела с плаката. Над ними летели «Стелсы», крылатые ракеты и В-52 с открытыми бомболюками, из которых сыпались бомбы. В тылу наступающей «западной гвардии» возвышалась пирамида бочек со знаками «Яд», густо дымящие трубы заводов, возле которых было засохшее дерево и лежали мертвые птицы. На море в районе Одисоссы стоял авианосец со взлетающими самолетами и ракетами, на борту красовалась надпись «Демократия». Венчал картину лозунг в кровавых тонах: «Ты за кого? Защити свой дом! Ты нужен армии!» Да уж, плакат в духе «совка», но сильно, на мой взгляд... Проснулся от того, что Зарубин тормошил за плечо. Вылез на улицу, встал, сладенько так потянулся и с наслаждением зевнул. Подошел напарник с канистрой воды. Скинув разгрузку и верхнюю куртку, несмотря на октябрьскую свежесть воздуха, с удовольствием умылся.
? – Ну, ты даешь! В такую погоду на улице умываешься! – сказал Валерка.
? – Да я всегда холодной водой моюсь. Кричу при этом много, правда,... – гыгыкнул я.