Сурья метался по берегу, не в силах решиться, куда бежать. С обеих сторон приближались люди. Конечно, можно было ещё пуститься вплавь. Он посмотрел на воду, однако лучники просекли его взгляд и выпустили стрелы, прошив речную гладь острыми и крепкими наконечниками. Значит, в воду не стоило соваться.
- Стало быть, вот наш князь!
Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов - точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.
Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.
- Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.
- Молодец, Данка! - похвалили коварную обольстительницу из толпы.
Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.
- Вот дрянь-то, - прошипел Орест.
- Я пришёл с миром, - громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, - и уже ухожу.
- Как бы ни так! - загудела толпа.
- А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?
- Из Залесья, - нашёлся Сурья.
- Надо же, - хохотнул кузнец, - знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?
- Берестовичей.
- Ой, лжёшь! Берестовичи - бояре, а не князья.
- Я и не говорил, что князь.
- Опять лжёшь!
- Говорил! - выкрикнула откуда-то Данка.
- А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.
Сурья огляделся вокруг - его окружили со всех сторон - мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало - человек тридцать, и каждый - кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.
- Ну всё! - рявкнул Орест, сбрасывая морок, - с меня хватит. А ну пошли вон!!!
Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один - с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.