Мне часто хотелось спросить о них, попросить что-нибудь узнать об их жизни, но я понимала, что нельзя, поэтому на следующий вопрос всегда лгала:
— Род господ?
Мужчина говорил с ужасным акцентом таротавского наречия, из-за чего слова выходили резкими и грубыми.
— Грейсерский.
— Хорошо, — довольно проговорил лорд Нар и добродушно улыбнулся, предлагая мне отпить глоток вина. — В каком возрасте проснулась сила?
— Одиннадцать лет...
К напитку не притронулась, хотя бокал к губам поднесла, делая вид, что отпила. Знала, что он не любит, когда его не слушаются.
— Всего шесть лет назад, — задумчиво сам себе под нос проговорил храмовник и тут же спросил: — В каком возрасте заключила договор с демоном?
— Не заключала я никакого договора, — устало проговорила в ответ, чувствуя опустошение от ненавистного вопроса. В тот момент особенно остро ощутила безнадежность ситуации. Усталость от бесконечных попыток оправдаться грузом легла на плечи, я согнула спину и уронила голову, отрешенно рассматривая антимагические браслеты на своих худых запястьях.
Мужчина молчал, и с каждой минутой эта тишина становилась все более угрожающей, все сильнее нарастала тревога, выводя меня из отрешенного состояния. В сотый, а то и тысячный раз, попыталась объяснить:
— Я не заключала никакого договора и не понимаю, почему меня приписывают к ведьмам, если официально прошла вступительные экзамены и была зачислена на факультет темного искусства.
Чувство опасности накрыло мгновенно. Лорд Нар больше не сдерживал свою злость, молниеносно подскочил ко мне и, яростно схватив за рубашку, сильным рывком поднял меня с кресла.
— Что ты говоришь, дрянь? — прошипел храмовник. — Значит, не заключала договор? Не понимаешь, о чем речь?!
Меня резко отбросили на пол. Не в силах удержать равновесие, я упала на колени, задевая низкий столик. Бутылка вина покатилась по полу, но не разбилась, лишь красное пятно растеклось рядом, до жути напоминая кровь.
— Носила вроде как слабый браслет и амулет, но при этом только синее пламя смогло их уничтожить! Я должен поверить, что они выдаются каждому адепту вашего ничтожного королевства?
Сглотнула. Мне не поверили тогда и не поверят сейчас, но это было единственное, что пришло в голову, когда поняла, что амулет хасашши видится им самым обычным, а небесные нити всего лишь исцеляющим арканом. Наверное, в тот момент я впервые искренне порадовалась, что со мной нет моих остальных браслетов. Только все это не доказывало, что я ведьма. О чем и сказала, пытаясь подняться, но колодки на ногах не давали этого сделать. Их никогда с меня не снимали, как и антимагические браслеты.
— Не ведьма? — он вновь схватил меня за ворот и притянул к себе так, что его лицо оказалось напротив моего. — На тебе метка демона! Мы, храмовники, видим её! — Голубые глаза смотрели с ненавистью. — Вокруг ведьмы всегда стелется темный туман — печать проклятого существа с Запретных островов. — Мужчина сплюнул и нахмурился. — И ведь я хотел по-хорошему, в самом деле жалел совсем еще подростка. Забыл, какие вы, ведьмы, подлые существа. Ходил, уговаривал, вызвали б твоего демона, а тебя пощадили бы. Так нет же, продажная девка, защищаешь эту тварь!
— Не защищаю... — я осеклась, неожиданно осознав, о чем говорит этот храмовник. Туман? Может, он видит последствия обряда, который провел мистер Горан? Но разве это возможно? И как мне тогда быть?
— Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому.
И слова не успела сказать, как мужчина наотмашь ударил меня по лицу, а в следующее мгновение щелкнул пальцами. В кабинете сразу же появились двое молодых стражников. Не говоря ни слова, они молча кивнули мужчине и взяли меня под локти. Я, даже не сопротивляясь, позволила себя потащить. Не было даже смысла пытаться вырываться: мало того, что колодки мешали идти, так и любая моя попытка к бегству сопровождалась болезненным импульсом, посылаемым антимагическими браслетами.
Я не сразу поняла, что ведут меня другими коридорами, а когда осознала, было уже поздно. Хотя для чего поздно? Что бы мне удалось сделать? Ничего. Все, что я могла, — это наблюдать, как меня подводят к круглой арене с решетками, чем-то отдаленно напоминавшей поле для турнира, как в нашем зале академии: по кругу выстроены скамьи, а в самом конце над ними возвышается ложа в виде балкончика, откуда открывается отличный обзор на саму арену.
— Что происходит? — я не узнала свой собственный голос, настолько он показался тихим и напуганным.