И поплелся к себе, закаявшись с человеком связываться.
озяин как-то распахивал вырубку. Конь его утомился и плохо тянул. Осерчал пахарь: — Чтоб тебя медведь задрал!
А медведь тут как тут, выходит из лесу: давай, мол, коня сюда! Испугался крестьянин, просит:
— Дозволь хоть допахать…
— Ладно, — согласился медведь, — а куда мне покамест деваться?
— Поди в лес, погуляй… Чего тебе тут на солнцепеке жариться?
Пошел медведь. Тут лисанька тихонько подкралась к пахарю, спрашивает:
— Чего это медведю понадобилось?
Так, мол, и так.
— А, пустяки! Из-за ерунды коня лишаться? Обещай мне цыпленка на обед — вызволю тебя: подниму в лесу шум, медведь спросит: «кто шумит?» Отвечай — охотники, мол…
Хорошо! Лиса — раз-два! — в лес, по деревьям стучит, шумит, ну так, что не дай бог.
Выглянул медведь, перепуганный такой, и спрашивает крестьянина:
— Не знаешь, кто там в лесу шумит?
— Как не знать? Охотники собрались, тебя бить хотят.
— Ой, беда! Спрячь меня куда-нибудь.
— Почему не спрятать? Да хоть в телегу залезай. Накрою тебя одежкой, сам черт не пронюхает.
— Спасибо, спасибо… Вот хорошо-то!
Лежит медведь, бедняга, со страху лапой шевельнуть боится. А лиса знай — шумит. Наконец вышла она из чащи и спрашивает крестьянина грубым голосом:
— Медведь сюда не выбегал?
— Да нет, не видал…
— А на телеге у тебя что?
— Дрова для дома…