Только не погасите фитилек, — просит Мартынюк. — Здесь ни у кого нет сухих спичек.
Хоть бы скорее наступило утро! — в отчаянии шепчет медсестра.
Лучше бы пришел Злобин с ребятами! .. Тогда бы сразу ушли из этого гиблого места, — говорит Мартынюк.
Проклятый ливень! — шепчет медсестра, тяжело вздохнув.
Фитилек в коптилке трепетно дрожит от ее вздоха, вот-вот готовый погаснуть. Мартынюк молча показывает кулак. Медсестра испуганно зажимает себе рот. ..
Приподнимается край плащ-палатки, и в землянку просовывается рябоватое лицо с мохнатыми, толстыми
бровями. С каски гулко скатываются в воду большие тяжелые капли.
Час прошел, товарищ лейтенант... Злобина все нет. . . Минировать проход? . .
Как фланги?
Роты Веселова и Сиротина закончили минирование своих участков. Остановка только за нами. Как закроем проход — сразу можем отойти.
Мартынюк переглядывается с медсестрой.
Ну, подождем еще немного. Ну, хотя бы еще полчаса! — умоляюще просит она.
Мартынюк долго молчит, как зачарованный глядя на фитилек: он думает.
Отложим еще на час, — говорит он. — Может быть, они все-таки живы и бродят где-то рядом с нами, ищут этот злосчастный проход? .. Злобин не может не прийти. . .
Мы обыскали весь лес, товарищ лейтенант, — говорит рябоватый. — Подобрали только раненого связиста. . . Больше никого там нет. — Понизив голос, он шепчет: —Под шум дождя враг накапливается на той стороне. Лучше вовремя уйти. К утру придется отходить с боем.
Подождем еще час, — твердо говорит Мартынюк, с грустью и сожалением посмотрев на сапера.
Хорошо. Откладываем отход в третий раз. — И рябоватый, судя по всему — командир саперного взвода, опускает набухшую плащ-палатку, и она, как камень, погружается в воду.
Я смотрю на задумчивое лицо Мартынюка и спрашиваю про обстановку, хотя она мне, конечно, и так ясна.
Какая там к черту обстановка! — Он устало машет рукой. — Приказано отступать, и мы отступаем, прикрывая основные силы. . . Сегодня потеряли много людей. . . Вот не вернулась и группа Злобина. . . Она отвлекла на себя автоматчиков, благодаря ей мы и оторвались от врага, закрепились на этом участке. . . Вы знаете, что такое рота или батальон прикрытия при отступлении?
Догадываюсь, — отвечаю я.
Мы молчим, прикованные взглядом к трепетному
огоньку коптилки. Но наше молчание прерывается голосом снаружи: