Все попытки наших саперов восстановить мост ни к чему не привели. У них не было и понтонов для наводки переправы. Берег обстреливался вражеской артиллерией, прочесывался огнем автоматчиков. Укрывались саперы за пригорком перед мостом, где они прорыли траншею в виде подковы...
После долгих раздумий командир роты, пожилой инженер из запаса в звании техника-лейтенанта, принял план восстановления моста, предложенный сержантом Разводовым, показавшийся ему хотя и тяжелым по выполнению, но наиболее разумным, и отправил сержанта на день в тыл.
Разводов был исполнительным командиром отделения — и только. Ничем особенным он не проявил себя
за месяцы войны. Сапер как сапер. До войны, говорят, Разводов в колхозе плотничал, рубил избы. Если чем и был он известен в роте, так это своей варварски тягучей речью: о чем бы сержант ни рассказывал, слушать его всегда было пыткой. И солдаты шутя его называли — «милый варвар».
Командир роты не любил Разводова, редко с ним разговаривал. К тому же у него в последнее время побаливало сердце, и он оберегал себя от лишних волнений.
На другой день, к обеду, сержант вернулся из тыла. Вместе с ездившими с ним саперами он ползком добрался до изрытого траншеями пригорка перед мостом. На поляне над картой лежал командир роты.
Ваше приказание выполнено, товарищ техник- лейтенант. Привезли сто бревен. Подтоварник, но крупный. .. — шепотом произнес подползший Разводов и по-приятельски подмигнул...
Командир роты, человек строгих правил и иронического склада ума, впервые как-то внимательно взглянул на сержанта, на его грубоватое, скуластое лицо с глубоко сидящими зелеными глазами, и сказал:
Вижу, вижу по вашим лицам, что съездили не зря.
Вроде бы... как это сказать? .. Вроде бы и ничего съездили, — после долгого раздумья ответил Разводов. — Значит, мы прежде всего заехали на станцию. .. на эту... ну, как она называется? — обернулся он к рядом лежащим на траве саперам. — На букву «эн» начинается...
Саперы стали вспоминать. Наконец вспомнили: Надеждино!
Вот-вот, — обрадовался Разводов. — Первым делом мы, конечно, стали искать коменданта... Не помню только фамилии... Как будто бы в ней было что- то заводское... такое...
Слушая сержанта и наблюдая за ним, командир роты стал багроветь.
А Разводов морщил лоб, щелкал пальцами и никак не мог вспомнить фамилию коменданта! Саперы знали по опыту, что пока он не вспомнит, то и рассказывать дальше не будет, а потому все поспешили ему
на помощь — и те, кто ездил за бревнами, и те, кто, высунувшись сейчас из траншеи, слушал сержанта...
Слесарев? .. Токарев? .. Стамескин? .. Верстаков? .. — И еще десяток разных фамилий, как в «Лошадиной фамилии» Чехова, выкрикивалось со всех сторон. И наконец: — Вагранкин? ..
Вот-вот, Вагранкин! — невозмутимо подтвердил Разводов. — Посоветовал мне комендант заехать за бревнами на соседнюю станцию, говорит, там большой лесной склад... на станцию из четырех букв... Ну, как она называется? ..
Переглянувшись и тяжело вздохнув, саперы начали подсказывать ему сотню названий из четырех букв, хотя и фамилии и названия станций не имели никакого отношения к тому, что Разводов хотел добавить к своему плану восстановления моста.
К черту! — в ярости вскочил на ноги техник- лейтенант. — Хватит с меня этой пытки! ..
С того берега раздалась автоматная очередь, ударил снайпер. Но пули, к счастью, миновали командира роты. Упав на траву, он погрозил сержанту кулаком:
Ты понимаешь, у меня не железное сердце! ..
Пожав в недоумении плечами, Разводов стал отползать от пригорка. За ним, сдерживая смех, поползли саперы...