Полдень, глубокий низкий звук колокола храма Творца-Вседержителя. И крепостная стена, подпираемая собственной спиной уже вторую стражу.
Весна.
Южные города пахнут особенно.
Сколько я помню, Тирана благоухает мимозой утром и жареной рыбой по вечерам, хриплые баритоны рыбаков, латающих сети, мелодичный смех женщин, нежный горловой смех уроженок Юга... Освещённые окна домов, двери таверн, распахнутые прямо в звенящую цикадами ночь, звуки мандолин и гитар. Ах, эти страстные тамтамы! Низенькие заборы из камня, нагревшегося за день... Знакомые и неизвестные цветочные запахи... О, южная ночь, эта память тела, загадочным образом исчезающая в дневном свете, и весьма услужливо подсказывающая дорожку к женскому сердцу ночью. Страсть тела, послушного, как воск, и остывающие головешки к утру - горе деве, принявшей рокот крови за сказочную любовь. Ещё двенадцать лет назад здесь играла и бурлила, свиваясь водоворотом, моя собственная жизнь - жизнь молодой, не очень красивой ведьмы с редкостным даром. Эта жизнь канула, как морской окунь, в пучину лет, свилась прочитанным свитком, целым в середине и оборванным по краям.
До сих пор просыпаюсь от собственного крика, всё ещё рвусь из цепких рук имперского правосудия. А потом до утра сижу у окна или камина, отпаиваясь отварами трав, успокаивая медитациями сердце и душу. Тяжело вспоминать восшествие на престол императора Фабиана, смерть учителей и подруг, чья единственная вина состояла в колдовском даре редкой силы.
Ведуны, предавшие свою силу и ставшие монахами, последователями учения нового святого учителя, канонизированного впоследствии в бога, почему-то триединого, именуемого теперь Творцом-Вседержителем.
И костры, костры... Пытки, смрад от сжигаемых тел, а иногда и живых людей. И нелюдей - тоже.
Надо вставать, женщина криво улыбнулась с закрытыми глазами, нет смысла до ночи сидеть у стены. Варум уже трижды напомнил о себе, кстати, он явно успел перекусить чем-то мясным. Скорее всего, стащил кусочек ветчины с прилавка, мордочка тонко благоухает копчёностями. Редкий среди волшебников и невозможный для прочих тварей дар - перемещаться тенями - заметно облегчал зверьку жизнь, Варум всегда найдёт себе пропитание, да и ей, что уж стесняться, перепадало из его добычи. Брента тихонько рассмеялась, вспоминая приключения маленького воришки. Но надо отдать ему должное - много он не крал, пластинку-другую балыка или ломтик сыру для хозяйки.
Здесь, в Тиране, у неё никого и ничего нет, корни давно обрублены. Не исключено, что и работы здесь не будет, ведь служанок или кухарок рыбаки-простолюдины не держат, в дворянскую же часть города лучше не соваться... до тех пор, пока она точно не разберётся в сложностях здешней жизни.
Следует помнить, что в нынешнем облике она может рассчитывать только на участь служанки низкого ранга, в лучшем случае старухе доверят убирать комнаты слуг или ворочать навоз в конюшнях. Дознаватели-монахи её не обнаружат. Но может ли быть, что за годы, минувшие с конца войны, имперские маги сотворили нечто… скажем, амулет распознавания стихийниц. Могли? Беглая улыбка пошевелила губы, а вот это вряд ли, обуздать стихии не удавалось никому, в том числе их великолепному магичеству Норту тен Ноор - главе ордена Решающих. И не удастся, пока существует мир и уж это - чистая правда. Брента хмыкнула: конечно, маги уверены в обратном и добрую сотню лет бьются над амулетами обуздания стихий, а заодно и стихийниц.
Нынешнему главе Ковена почти удалось меня достать двенадцать лет назад! И воспользовался он не амулетом, а услугами предателя. Но «почти» не значит «удалось». Предатель давно истлел без погребения, а его магичество теперь глава Ковена, ну как же - победитель и убийца едва ли не последней стихийной ведьмы! Без малого двенадцать лет прожито в глухомани и холоде, женщина невольно поёжилась - середина зимы страшное время для жителей Северной Марки.
Лютые стоят морозы, кажется, что мерзнут даже зубы, страшно рассказывать изнеженным южанам, что плевок долетает до земли льдинкой. Лисы и рыси приходят к человеческому жилью не на охоту, а согреться близ очагов. Да, ей тогда несказанно повезло, старая Анели нашла её еле живую на исходе осени, в редком подлеске на краю болота. Все силы тогда ушли на последний рывок к свободе - спасибо северному ветру. Старая знахарка с трудом дотащила беспомощную ведьму до уединённой лесной хижины. И выхаживала почти полгода. Именно тогда старуха нарекла её Брентой, северным именем, надо же как-то звать странную находку...
Память стиснула сердце мохнатой лапой, высекая слёзы из-под век.
Добрейшую старую Анели не вернёшь, как не вернёшь и жителей деревни. Надо жить дальше. Не было её в деревне, когда неведомая тварь, а может и сила разрушила дома, в кашу перемолола людей, в клочки разорвала животных. Тамошнему князю дела не было до мелкой деревушки. Подохли? Так Единый дал, Единый же и взял их никчемные жизни...
Назваться знахаркой в столице немыслимо, травницей - и того хуже, нынче для лекарской практики требуется лицензия ордена Решающих. Строго говоря, лечить по маленькой жителей Тираны можно, но очень и очень обдуманно. Большой неосторожностью будет с её стороны заявить о себе, как о травнице, его магичество вряд ли забыл, что тела «убиенной» последней стихийницы так и не нашли. А раз не нашли, то возможно, тело где-то бродит, дышит и невозбранно беседует со стихиями, а значит, оное тело можно найти. Что ж, пусть ищет, найдет ли?
Брента хмыкнула мысленно: прошедшие годы круто изменили её внешность, а гномы ещё и помогли «состариться», так что выглядит она в свои тридцать два года лет на пятьдесят, никак не меньше. Магия гномов, как и эльфов, поисковому заклинанию неподвластна. Материальная, практически не снимаемая иллюзия, амулет личины вшит под кожу, полдня работы и вот имеем достоверную, доступную только носителю иллюзию! Это вам не знаменитые эльфийские притирания, создающие однослойную иллюзию внешности, гномья шаманская магия и не такое может... Магия гномов-оружейников всем известна, но вот работать с материей мира столь непринуждённо могут только гномы. Ну, ещё эльфы. В своём эльфийском стиле - улучшение внешности, а также высокие искусства, вроде составления букетов, или сотворения мозаичных картин из драгоценных камней.
Улыбаясь, вспомнила ворчание старого гнома-наставника:
- Человекам многое недоступно... Ваши чародеи уверены, что маги могут найти человека по слепку ауры, знаешь, ученица… мне бы такую уверенность. С тем же успехом можно искать кого-нибудь по слепку ступни его любимой кошки. Видеть ауру могут немногие, впрочем, они немногое и поймут из увиденного. Или вот взять тебя... ты уверена, что всё знаешь о собственном даре? Ах, уверена? Это ты зря сказала. Воздух, огонь, Тень, что ещё? Это ты думаешь, что ничего. Если тебе интересно моё мнение, то ещё и влияние на разум. Ты задумывалась, почему никто и никогда не сомневается в правдивости твоих слов? Ах, не задумывалась? А вот представь себе... ты так же легко привлекаешь сердца, как и дышишь! Врожденный дар очаровывать не красотой, но обхождением дан тебе от природы. Запомни - все стихийные суть маги разума! В разной степени. Кто больше, кто меньше.
Варум вскарабкался на плечо, и Брента вынырнула из воспоминаний.
...Решено, пока никакой работы, снять комнатку, лучше маленький домик, осмотреться, врасти в незнакомый быт, а там видно будет. Значит, продаем чешую, затем поесть, баня, одежда. Или иначе - одежда, баня, поесть и так далее по списку неотложных дел. Брента поморщилась, теперь с неотложными делами можно не спешить, да откуда бы взяться неотложным делам у бедно одетой крестьянки? Покидать облюбованное место у городской стены решительно не хотелось...
Противореча самой себе, резко поднялась на ноги, сидя много не сделаешь, надо как-то устраивать жизнь. С голоду она не умирает, конечно, но хочется своего, пусть и крошечного, уголка с крышей над головой. И без маленького очага не обойтись - зелье приготовить, каву сварить, много ли ей надо? Но сначала поесть и найти ночлег, сменить одежду, северные ткани слишком тёплые даже для начала весны, а уж для лета...
Удачно получилось посетить благословенный юг весной, летом в чёрных шароварах можно свариться живьем. Брента легко потянулась к ближайшей тени - прими меня ненадолго, сестра, мне нужно войти и выйти. Серый язык дружелюбно коснулся ступни... заходи, сестра, куда тебя проводить? Женщина привычно шагнула в тень и растворилась в сером сумраке, словно и не было её здесь.