Отец даже не взглянул на нее, вроде и не слышал. Лейтенант сложил протокол, сунул его в планшет и поднялся.
— Ну что ж, сержант, бери этого «закройщика» и пошли. А вы, гражданка Коваленкова, — обратился он к матери, — пишите заявление в суд, его заставят уплатить все убытки.
— А сейчас вы его куда? — спросила мать.
— Будем оформлять на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Отдохнете пока без него. — И так же, по-журавлиному высоко поднимая ноги, выбирая, куда ступить, он пошел к двери. За ним сержант повел все еще покачивающегося отца.
— Ну вот и хорошо, ну вот и ладно, — успокаивающе погладила по плечу соседка мать Толика. — Хоть полмесяца спокойно без шума и скандала поживете. А там, бог даст, и совсем его посадят.
Мать промолчала.
— Пойдем-ка домой, — одернул соседку муж. — Дай людям отдохнуть.
— И правда, усните-ка, голубушка, полегче будет. Сон — он все лечит!
— Пойдем, пойдем, — потянул ее муж.
Как только за ними захлопнулась дверь, мать, неожиданно для Толика, уронила голову на руки и заплакала навзрыд.
— Что ты, что ты? Ну успокойся, ма-а, — утешал ее растерявшийся, не ожидавший этого, Толик. — Ну, купим все снова. Суд заставит его заплатить. Ну перестань!
Так же неожиданно, как и начала, мать перестала плакать.
— Ничего-то ты, Анатолий, не понимаешь. Ведь двадцать лет с ним прожито. И любила его, и он меня... И счастливы были. А последние пять лет... Сначала прощала ему. А теперь больше не могу. Нет, не могу.
— И подавай на развод! Не нужен он нам такой! И без него проживем. Я работать пойду, десятый класс в вечерней школе кончу! Не пропадем!
— Если бы только в этом дело было. Но ты прав, дальше так жить нельзя. Он не только мою, но и твою жизнь калечит, а этого ни простить, ни допустить я не могу!
— И не прощай! Проживем и без него больно хорошо!
— Конечно, сынок, проживем. И школу тебе бросать совершенно ни к чему, я пока в состоянии заработать на двоих. Ну, кое в чем ужмемся немного.
Толик не стал спорить, но про себя окончательно решил, что, если мать разойдется с отцом, он обязательно сразу же поступит на работу.
Мать вздохнула и поднялась.
— Светает уже. Убраться да и на работу. Ты как, в школу-то пойдешь?
У Толика уже начинала болеть голова, не вся, а почему-то только левая половина, словно кто настойчиво и старательно вбивал в мозги гвоздь. Конечно, сидеть на уроках с такой головной болью будет нелегко, но и оставаться дома одному после всего того, что было, пожалуй, еще тяжелее.
И вот он сидит с больной головой уже пятый урок. А к домашним неприятностям добавились новые. Нет, двойка по алгебре его беспокоила не больше, чем, скажем, соседскую кошку полет американских астронавтов на луну, а вот разговор с Милой Головановой оставил в душе неприятную царапину. Но главное — отец, отец!