И где бы ни появлялся Ромео — в Турине ли, куда он приехал делиться с коллегами опытом («Самый красивый из берсальеров»), в Бергамо, где ему поручено положить конец торговле наркотиками («Квинтет из Бергамо»), во Флоренции, куда он везет на каникулы младшего сына («Ох уж эти флорентинки!»), или даже в Америке («Кьянти и кока-кола»), все его окружение буквально захлестывает дух романтизма, который исходит от этого истинного сына «города влюбленных».
В конечном счете победа комиссара Тарчинини над маловерами всегда оказывается торжеством романтизма над скепсисом, открытости и раскованности над искусственными догмами, сердечности над рационализмом. Наиболее наглядно это проявляется в одном из лучших романов цикла — «Кьянти и кока-кола». Прилетев в Бостон навестить дочь, вышедшую замуж за американца, Ромео сталкивается с совершенно чуждым ему гиперрационализированным миром, миром с иной системой ценностей, и, естественно, тут же вступает в конфликт с этим обществом. Неистребимое добродушие, непривычная прямота и открытость итальянца мало-помалу опрокидывают все устои и условности, и в результате именно он, а не местная полиция блестяще проводит расследование, в очередной раз доказывая свою излюбленную теорию, что «все движется любовью». И после отъезда Ромео чопорный Бостон как бы немного оттаивает и становится чуточку человечнее…
Героиня другого крупного цикла романов — Иможен Мак-Картри («Не сердитесь, Иможен!», «Обручение Иможен», «Наша Иможен», «Возвращение Иможен», «Иможен, вы несносны!» и др.) в отличие от комиссара Тарчинини скорее мешает следствию. И тем не менее большая часть горожан ее родного Каллендера приписывает все победы именно ей. И это вполне объяснимо. Дело в том, что для многих своих земляков Иможен олицетворяет прежнюю шотландскую вольницу, прямоту, силу и несгибаемость характера. Эта нескладная огненно-рыжая старая дева, с ее фанатичным национализмом, замашками отставного военного и неумеренным пристрастием к виски, смешна и нелепа, но она же — как личность незаурядная, как своего рода символ национальной гордости и неукротимости духа — просто великолепна и восхитительна. «Золотое сердце и невыносимый характер», — говорит об Иможен один из ее ближайших друзей. Немудрено, что половина Каллендера готова носить мисс Мак-Картри на руках, в то время как другая половина спит и видит, чтобы она наконец оказалась на шесть футов под землей.
Иможен нередко ошибается, изрядно отравляет существование блюстителям порядка да и многим обывателям Каллендера, но одного у нее никак не отнимешь — мисс Мак-Картри всегда искренне стремится восстановить справедливость и покарать виновных. Так, в романе «Наша Иможен» она помогает влюбленным, которым ставит всяческие препоны отец невесты, и спасает от ложного обвинения жениха. В пародии на «шпионские страсти» «Не сердитесь, Иможен!» она, невзирая на все свои нелепые ошибки и ложные подозрения, помогает раскрыть опасный заговор. А в романе «Возвращение Иможен» без ее вмешательства серьезное преступление наверняка осталось бы безнаказанным. Иможен, конечно, не следователь, хотя и считает себя непревзойденным специалистом по расследованию преступлений, скорее, она играет роль некоего катализатора, ускоряющего события и наводящего на след преступников настоящих инспекторов полиции. И постепенно их раздражение против не в меру активной старой девы переходит в истинную благодарность, порой граничащую с восхищением.
Так или иначе, то, что Иможен вызывает жгучую ненависть одних и безграничную, доходящую до преклонения любовь других, — явное свидетельство незаурядности шотландской героини. Во всяком случае, читать о ее приключениях и любопытно, и весело.
Недавно по нашему телевидению показали несколько фильмов из серии «Иможен». Правда, действие перенесено из Шотландии в Бретань, и авторы сценария изменили фамилию героини. Однако, хотя, на мой взгляд, киноверсия не обошлась без некоторых потерь, зритель получил возможность познакомиться с мисс Мак-Картри и, надеюсь, это знакомство доставило ему большое удовольствие.
С не меньшим интересом читаются и другие криминально-авантюрные комедии Эксбрайя, такие, например, как «Девушки из Фолинаццаро», «Зачем убивать дедулю?», «Блондинки и папа» и пр.
Даже из того немногого, что уже сказано о комедиях Эксбрайя, видно, как сильно в них смещен детективный акцент. Если в классическом детективном романе нас в основном занимает решение загадки «кто же все-таки убийца?», то здесь, как и в приключенческом романе, увлекают и сами сюжетные перипетии. Мы продолжаем с любопытством следить за всеми поворотами сюжета даже в тех редких случаях, когда личность преступника угадывается раньше времени, тем более что писатель, как правило, готовит под конец какой-нибудь сюрприз.
Так, в «Овернских влюбленных», например, интригует не столько вопрос о том, кто и почему решил одного за другим изничтожить всех членов добропорядочного семейства Парнак, но и чем кончатся любовные приключения несчастного Франсуа — добьется ли он благосклонности кокетливой Сони, загонит ли его оплеухами в мэрию пылкая Мишель или возьмет-таки в оборот предприимчивая пожилая вдова. В романе «Вы любите пиццу?» те же две линии: детективная, с волнующим нас вопросом, кто пырнул ножом Рокко, а потом отправил на тот свет и его убийц, и лирическая история любви богатой благовоспитанной английской барышни и прекрасного, как античное божество, неаполитанского бездельника.
В романе «Девушки из Фолинаццаро» ход следствия едва ли интересен больше, чем та изобретательность, с которой юные жительницы деревни морочат голову слишком самонадеянному следователю и ухитряются сбить с него спесь.
Несмотря на детективную основу, комедии Эксбрайя удивительно светлы. Как любой веселый и по-настоящему добрый человек, писатель остро чувствует противоестественность зла, воспринимает его как болезнь. А раз это зло болезнь, то оно обречено и никаким его проискам не устоять перед простыми человеческими чувствами и радостями бытия. Поэтому-то криминально-авантюрные комедии Эксбрайя всегда оставляют ощущение необыкновенного праздника жизни. Любые трагические и страшные события преходящи, главное — не утратить способность любить и радоваться жизни. Героям Эксбрайя это удается в полной мере.
Близки к криминально-авантюрным комедиям Эксбрайя и его пародии на «шпионские страсти», такие, например, как «Очаровательная идиотка», «Болонская кадриль», «Над Закопане сгущаются тучи», «И пусть все летит к чертям!», «Ау, шпион, ты где?», «Ведите себя прилично, Арчибальд!», «Уютный уголок, где так приятно умереть», «Мандолины и шпионы» и др.
Писатель пародирует традиционные приемы «шпионского» жанра, но при этом многие из его главных героев описаны с большой симпатией, в том числе и шпионы, которым по законам жанра полагается быть этакими «роботами», натренированными на убийство ближних, «суперменами», далекими от чисто человеческих слабостей. Но вот что говорит о своих коллегах Хосе Моралес, главный герой «Ночи Святого Креста», классического «шпионского» романа (есть у Эксбрайя и такие): «Любители гангстерских фильмов воображают, будто мы, агенты ФБР, составляем что-то вроде батальона «суперменов», не ведающих страха, презирающих страдания и наделенных умственными способностями, явно превышающими средний уровень. Это не совсем так. Конечно, если нужно защищаться, я стреляю точно и быстро, и, когда схватка идет один на один, у меня есть шанс выпутаться. Вот только я терпеть не могу пускать в ход кулаки, а уж тем более оружие. Мы, агенты ФБР, — люди, скорее, спокойные и серьезные, и надо приложить немало усилий, чтобы заставить нас утратить хладнокровие».
Итак, герои «шпионских» романов Эксбрайя совсем не похожи на тех, кого мы привыкли видеть на страницах детективов. Особенно же это касается его пародий. В сущности, большинство этих персонажей, как это ни покажется странным, занимает не столько работа, сколько их собственные любовные переживания. Так, Жака Субрэя («Болонская кадриль») несравнимо больше волнует мнимая измена невесты, чем пропажа сверхсекретных документов — нужды нет, что за последними охотится не только итальянская разведка, но и американская, английская и даже советская.
Кстати, этой последней в пародиях Эксбрайя отводится особенно незавидная роль, что вполне понятно. Большинство романов этой серии писались во времена «железного занавеса», и в представлении западного человека «русские» (а именно так называли всех жителей бывшего Советского Союза) казались либо опасными сумасшедшими, либо исчадиями ада. Очевидно, и Эксбрайя, судя по его книгам, ни разу не бывавший в нашей стране, свято веровал, будто все мы искренне помешаны на марксизме-ленинизме и готовы отравить этой идеологией весь мир. Что ж, тем забавнее сейчас воспринимаются такие пародии, как «Очаровательная идиотка», «Ведите себя прилично, Арчибальд!», «Над Закопане сгущаются тучи» или «Уютный уголок, где так приятно умереть».
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что «крепко достается» не только нашим чекистам, но и их противникам (в той же «Болонской кадрили», например). В любом случае пародии Эксбрайя всегда очень смешны и увлекательны и читаются «на одном дыхании».
Однако, как уже говорилось, есть у писателя и вполне серьезные «шпионские» романы. Лучшие из них, пожалуй, «Ночь Святого Креста», «Счастливого Рождества, Тони!», «Ради ее прекрасных глаз». На мой взгляд, самое ценное в этих романах то, что писатель «гуманизирует» своих героев, не прибегая к искусственным средствам (таким, как разного рода чудачества, особые мании и проч.), он просто дает нам понять, что полицейский (или агент ФБР) — самый обычный человек со своими достоинствами и слабостями. Его можно обмануть, посмеяться над его чувствами, нельзя лишь одного — заставить его изменить долгу, даже если выполнить этот долг нечеловечески трудно — скажем, застрелить лучшего друга, оказавшегося предателем.
Психологические драмы и трагедии Эксбрайя решаются, естественно, в совершенно ином ключе, нежели криминально-авантюрные комедии или пародии. Я уже говорила, что романы этого ряда гораздо ближе к привычному для нас типу детективов. Повествование, не теряя эмоционального накала, становится слегка замедленным, что, разумеется, вполне оправданно, поскольку внимание сосредоточено в основном на душевной жизни героев и надо разобраться в их мыслях и побуждениях.
В основе психологической драмы Эксбрайя чаще всего лежит конфликт между чувством и долгом (тема, не иссякающая во французской литературе со времен корнелевского «Сида»), причем здесь в отличие от комедий писателя именно любовь чаще всего ведет героев к катастрофе. Например, в романах «Ну и наломали вы дров, инспектор!», «Ради ее прекрасных глаз», «Счастливого Рождества, Тони!», «Ради Белинды» страсть, ослепляя излишне доверчивых следователей, мешает им понять страшную правду, и, хотя преступники все же получают по заслугам, обманутые влюбленные переживают тяжелейший шок.
Но и тем, для кого долг превыше любви, приходится несладко. В таком положении оказывается инспектор Гельмут Шванке. Он вынужден отправить в тюрьму единственного сына, а в результате теряет жену и вместе с ней надежду избежать одинокой смерти, единственного, что внушает страх отважному полицейскому, с тех пор как он лежал среди мертвых однополчан в снегах под Воронежем. Впрочем, и в этом романе именно любовь и излишняя доверчивость становятся причиной гибели молодой и красивой девушки.
Отчаянная жажда любить и быть любимым приводит в тюрьму героя другого романа Эксбрайя («Этот дурень Людовик»). Недоразумение, конечно, разъяснилось, но стал ли от этого Людовик счастливее?
Героиня еще одной драмы, Эллен Ардкур («Придется платить, Изабелль!»), настолько уходит в созданный ею романтический мир, что даже выбирает для себя более «изысканное» имя — Изабелль, что, однако, не спасает ее от столкновения с самой мрачной стороной действительности. Стоит, пожалуй, отметить, что быт и жители Сент-Этьена, где разворачиваются события, описаны Эксбрайя с особой теплотой и даже нежностью — ведь это родной город писателя.