- Джереми? - зову я, одна рука ложится на перила. - Ты там?
Я не получаю ответа, но я все равно поднимаюсь. Лестница кажется бесконечной. Когда я поднимаюсь выше, тепло становится более выраженным. Наверху я выхожу в коридор без мебели. На полу нет ни ковров, ни картин, украшающих стены. Просто длинный, пустой участок из деревянных половиц и стен, ведущих к тому, что называется чердаком. Я иду вперед с любопытством, но в то же время с осторожностью.
- Джереми?
Я поворачиваю за угол и вижу источник тепла.
У дальней стены находится огромный камин. Он даже больше, чем любой из тех, что внизу. Судя по всему, он был частью первоначального плана дома. В комнате есть одно кресло. Выглядит потрепанным и старым. Множество закрытых французских дверей на противоположной стороне завершают картину. Джереми сидит в кресле. Он не смотрит на меня, когда я вхожу. Он говорит:
- Иди сюда, Лилли. Сядь мне на колени.
Я так и делаю.
- Что ты здесь делаешь? - спрашиваю я.
- Размышляю, - торжественно говорит он. Пламя потрескивает и горит перед нами.
- Вспоминаю.
- О чем?
- Много о чем, - вздыхает он.
Его голос звучит одновременно и задумчиво, и угрюмо. Я никогда не видел его в таком состоянии.
- Ты знаешь, что за этими дверьми, Лилли? - спрашивает он, наклоняя голову в сторону.
- Нет, - говорю я. - Откуда?
- Ничего страшного, уверяю тебя. Пойдем.
Он встает и берет меня за руку.
- Мы встретимся с этим вместе.
- Встретимся с чем вместе, Джереми? - начинаю я. Но он уже на полпути через всю комнату.
Он подводит меня к двери и кладет на неё одну руку, почти благоговейно.
- Они не открывались почти двадцать лет, - признается он.
Его голос такой тихий, что я не уверена, что должна была его услышать.