Оружейный король Европы рассказал новости, которые не попали в американскую прессу, по крайней мере, в такой форме, которая привлекла бы к себе внимание Робби Бэдда. Муссолини требовал часть Французской Северной Африки, что на самом деле означало угрозу её захвата. "Это неблагодарный негодяй!" – воскликнул барон. – "Мы правые дали ему деньги, помогая ему придти к власти и боролись за него, поддерживали его в течение семнадцати лет, мы поддержали его претензии на Абиссинию, мы позволяем ему действовать в Испании, а теперь он лезет на нас! Он хочет иметь собственный 'Мюнхен' за счет la patrie!"
Неблагодарность с сердцем из кремня!12 Робби Бэдд испытал такое, хотя и не в таком космическом масштабе. Он выразил сочувствие, так тепло, что француз ответил, доверив ему ещё один секрет. Он планирует начать строительство большого оружейного завода в Канаде. Свергнутый монарх артиллерии и танков, возможно, хотел иметь у себя, по крайней мере, одно княжество!
"Существует, как вы, несомненно, знаете, мсьё Бэдд, небольшой анклав Франции в этой огромной стране. Его народ по-прежнему лоялен католической вере и не развращен цинизмом и извращениями своей несчастной родины. Уже не возможно предугадать, что ждет мою страны впереди, но я уверен, что ни один враг не сможет добраться до завода в Сореле, Квебек. Вы согласны со мной, мсье? "
Робби сказал: "Вы можете рассчитывать на то, что мы сами сможем защитить его, если возникнет угроза".
IX
Мысли барона Шнейдер разбегались, но к одной он постоянно возвращался. Франция должна иметь больше самолетов. На этот момент, он сказал, у неё было около шестнадцати сотен самолетов первой линии, в то время как в Германии их было в три раза больше. Робби Бэдд подтвердил это. В течение нынешнего 1939 года, барон продолжил, Франция построит около двадцати пяти сотен боевых самолетов всех типов – "и снова Германия будет бить нас три к одному. Не так ли?"
"По моей информации в этом году Геринг планирует производить от девятисот до тысячи самолетов каждый месяц". – Робби не нарушал никаких тайн, когда он сказал это, потому что знал, что толстый маршал надеялся получить то, что он хотел, устрашив своих врагов.
– "Eh, bien? Мы должны иметь больше без задержки, а это означает американские самолеты". Робби знал, что это означало Бэдд-Эрлинги. Оружейный король убедился, что у Робби был самый быстрый одноместный истребитель в мире, и с некоторыми изменениями он может удовлетворить французские требования.
"Что вы можете сделать для нас, мсьё Бэдд?" – Они поговорили о календарном плане работ, а затем хозяин сказал: "Я провёл небольшую кампанию и хочу, чтобы вы встретились с некоторыми из моих друзей". Через три дня в этом дворце состоится ужин, мальчишник, такой же, как тот, который Шнейдер устроил для Ланни год назад. Придут те же самые люди встретить отца и сына: Франсуа де Вендель, сенатор Франции и глава крупного горного треста. Макс Давид-Вейль, представляющий наиболее мощную банковскую группу во Франции. Рене Дюшмен из химического треста. Эрнест Мерсье, электрический магнат и так далее. Радикалы любят говорить, что Францией управляли две сотни семей, но Робби знал, что ни одна страна в мире никогда не управлялась таким количеством народа. Всегда было несколько человек, кому доверяли другие, и кто имел последнее слово. Это были люди, которые подписывали документы или произносили слова и направляли французскую промышленность двигаться в том или ином направлении. И Шарль Проспер Эжен Шнейдер во многих отношениях был самым могущественным из всех. Он предложил им встретиться с американским промышленником, солидным и основательным, как они сами, и еще проницательным человеком, который предвидел, что будет и подготовился к этому, а теперь в этом кризисе он мог бы переломить ход истории и сохранить Марианну от судьбы хуже, чем смерть.
X
Робби понимал, что для него это важное событие. И, наверное, наиболее важное из всех его событий последних лет. Оно может означать не только большой заказ на самолеты, но и новое расширение, свежий капитал. Эти люди имели золото, все золото Банка Франции, хранящееся в самом удивительном хранилище в мире, под тротуарами Парижа. Конечно, эти люди этим золотом не владели. Но они могли заставить его израсходовать политиков, чья карьера финансировалась ими и чье будущее они определяли. Если Робби действительно удалось напугать их. А он был экспертом по запугиванию, имея опыт сорока четырёх лет, То при этом трудно догадаться, что может выйти из этого. Заводы Бэдд-Эрлинг в Квебеке, в Северной Африке или даже в самой Франции?
Впервые с момента паники на Уолл-стрите десять лет назад, Ланни увидел, что его отец нервничал. Робби хотел поговорить об этом ужине и обо всех, кто собирался быть там. Он встречал некоторых из них, и в старые времена имел дело с ними. Но другие, на что они были похожи, и какие вопросы они задают? Робби послал за финансовым справочником и увидел впечатляющие списки директорских наименований и их связей. Захотят ли они посмотреть документы, или они отложат деловую встречу на потом? Понимают ли они по-английски? Робби нерегулярно говорил на деловом французском две трети своей жизни, и как-то обходился, но знал, что его произношение было далеко от совершенства, а ему хотелось звучать, как его сын.
Когда Робби захотел узнать об их личностях, Ланни сказал: "Не беспокойся об этом, там так много осложнений, что в них не разберёшься. Во Франция помнят дольше, чем даже в Новой Англии, например, де Вендель смотрит на Шнейдера свысока, потому что предок Шнейдера служил у них сотрудником, а потом ушел и создал конкурентный бизнес". Когда Робби спросил, о чём они хотели бы знать, то беспечный сын улыбнулся и ответил: "Не волнуйся, они тебе скажут. Они схватили меня и допрашивали, как будто я был в допросной камере по делу об убийстве".
"Не рассказывай им слишком много", – предостерег отец, зная, что его мальчик, так он по-прежнему думал о нем, владел, что называется, "шармом" и вовсю пользовался им.
"Упаси господь!" – ответил мальчик. – "Я не скажу ни слова, пока меня не спросят. Но не удивляйся, если они захотят знать о Гитлере больше, чем о Бэдд-Эрлинг".
XI
Вот здесь сидели правители современной Франции в столовой с гобеленами пяти вековой давности, изображающими крестовые походы. За столом уселись близко, так что дюжине мужчин можно было разговаривать, не напрягаясь. Согласно французскому обычаю хозяин сидел в середине, а не во главе. Робби, в качестве почетного гостя, сидел справа от него и Ланни на его левой стороне. Чтобы не задеть ничьих чувств, остальные были ранжированы по старшинству, самым молодым достались места наименьшего достоинства, au bout de la table. Некоторые из них были старыми, частично лысыми, с белыми волосами и тщательно подстриженными бородами или усами. Другие были образчиками современных должностных лиц в пенсне, и один с моноклем. Все выглядели официально педантично с быстрой реакцией, всё на французский манер. В свое время все они прошли военную подготовку, и никто из них не разваливался в своем кресле и не вел себя чересчур свободно, как американцы на обеде, где не было дам. Некоторые носили розетку Офицера Почетного Легиона, крошечный маленький красный значок, не больше ногтя, который вряд ли можно заметить, если не знать, что он значит в этой земле древней культуры.
Им подавали элегантную еду на блюдах из чистого золота. На каждом месте стояло несколько сияющих хрустальных бокалов, и слуги в бархатных штанах и в розовых плюшевых ливреях постоянно наполняли их правильным вином в соответствии с подаваемыми кушаньями. Когда еда была закончена, и эти люди ушли, хозяин встал и коротко сказал, что он предложил им встретиться с американским деловым партнером, проницательным человеком, который предвидел, что произойдёт в мире, и готовился к этому – "quelque chose que nous Français, helas, ne pouvons pas dire". Он говорил по-французски, что было сигналом для Робби сделать то же самое.
Гость стал вставать, но хозяин предложил, чтобы все говорили со своих мест, и, таким образом, сделать разговор менее формальным. Это было облегчением для Робби, кто чувствовал себя достаточно непросто. Но вскоре он разошёлся. В конце концов, он должен был сказать им то, что говорил тысячу раз в течение своей жизни. Он упомянул Оружейные заводы Бэдд, которые основала его семья, которые он около тридцати пяти лет представлял в Европе. Он рассказал, как, предвидя, что будущие войны будут вестись в воздухе, поставил себе целью построить завод на реке Ньюкасл, чуть выше территории, занимаемые Оружейными заводами Бэдд. Это было исключительно выгодное расположение, у входа в Лонг-Айленд и у оборонительных сооружений Нью-Йорка, таких мощных, какими их могло сделать только американское мастерство. Он описал транспортные пути, железнодорожные и водные по реке Гудзон и множеству каналов. Он рассказал о юном гении, которого он субсидировал и обучил, и о двигателе Тайфун, который до сих пор даёт больше лошадиных сил на единицу веса, чем любой двигатель в мире, хотя, конечно, их соперники сильно стараются их догнать, в том числе и французы. Очень тактично для докладчика из-за рубежа.
Робби рассказал о сегодняшнем объёме производства своего завода, а также рекордах, достигнутых истребителем Бэдд-Эрлинг р11. Он упомянул о своих попытках заинтересовать британские и французские авиационные власти, но они оказались очень медлительными, и ему пришлось признаться, что американцы были такими же. Робби был бизнесменом, и занял позицию, обслуживать первым того, кто первым пришел. Генерал Геринг, тогда он был в этом чине, сделал ему выгодное предложение для совместного использования производственных секретов. Это соглашение проработало в течение двух лет, и любая из сторон имела право выхода из соглашения. Будет ли соглашение действовать по-прежнему, зависит отчасти от того, что предложит маршал Геринг, теперь он был в этом чине, а отчасти от того, насколько будут заинтересованы французы в сотрудничестве с организацией Бэдд-Эрлинг.
Робби изложил все это кратко, как советовал его сын. Так как французы были очень самолюбивы, он не пытался говорить им о европейской ситуации или опасности, стоящей перед Францией. "Пусть они спросят твоё мнение, если захотят", – рекомендовал Ланни. Поэтому отец ограничился тем, что сказал, что он имел удовольствие очень хорошо знать главу немецкого Люфтваффе, и ему показали всю базу Кладов и другие секретные базы. То, что он видел, убедило его, так же, как убедило полковника Линдберга, что Германия была исключительно сильна в воздухе. Он свободно говорил об этом с разрешения Геринга. Германия не имела никаких секретов, как об этом объявил Рейхсмаршал.
Робби слегка улыбнулся, когда говорил это. А его слушатели улыбнулись еще более открыто. "Германия хочет мира", – добавил он, – "Во всяком случае, это то, что маршал уверял меня. Он хочет, чтобы другие страны уважали силу Германии и уступали ей то, что она считает, принадлежит ей по праву".