— Или, может быть, я просто был в настроении для коричневого гребаного апельсина. — Родригес улыбнулся. Наконец он пожал плечами. Вот оно, подумал Эдон. Сказать это. Пожалуйста. Вытащи меня отсюда.
— Ты был здесь хорош. Вот что я слышал, в любом случае.
— Ты чертовски прав. — Эдон кивнул.
— Ты уничтожил ячейку нефа. Собрал чертов гарем профи и шлюх. Это было замечено дома. — Родригес подбросил апельсин вверх и вниз.
Эдон отвернулся. — Все это было частью игры нефов. Они не просто делали ставки на верблюжьи бега. Жесткой мало гадит.
— Я слышал. Впечатляющий. И наркоторговля, это был хороший улов. — на него это не произвело впечатления. Он пытался держать себя в руках, но в его голосе слышалась ревность.
Интересно.
Эдон пожал плечами. — Ты имеешь в виду легкую добычу. Склад полон шелковых подушек и дерьма, и ни одна из них не была коричневой.
Он подмигнул, затем пригнулся, чтобы не попасть под машину, которая неслась по узкой улице.
Родригес смотрел, как грузовик исчезает за углом. — У тебя есть место, где мы можем поговорить? — На улицах было безопасно, но не совсем. Эдон кивнул. — Такой есть.
В комнате было темно, а кофе-еще темнее. Ковры громоздились у них под ногами. Медные фонари — те же, что висели на Рыночной площади, висели над их головами, наполняя комнату мягким светом. Недостаточно, чтобы осветить лицо. Недостаточно, чтобы выдать детали, которые могли бы опознать кого-то местными властями.
Родригес поставил маленькую медную чашку на расписной резной стол между ними. Он неловко поерзал на жестком деревянном сиденье.
— Деятельность нефилимов в Нью-Йорке.
— Ни хрена. — Эдон был невозмутим.
— Пентаграммы появляются повсюду. По всему городу.
— Все. Так что какой-то психопат-Таггер немного взбесился со своей краской. Смертные думают, что штаны-это круто.
Родригес покачал головой. — Это настоящее дело.
— Так?
— Значит, какое-то начальство хочет, чтобы ты взял под свое крыло одного из их Венаторов.
Это было не то, чего он ожидал, и Эдон поморщился, прежде чем смог сдержаться. — Я не нянчусь с детьми.
Родригес пожал плечами. — Я понимаю. Это дерьмовая работа. Я здесь не для того, чтобы его продавать. Дело в том, что я не знаю, что сделал такой парень, как ты, чтобы оказаться в дерьме. Насколько я могу судить, ты тут все порвал. — он был так близок к тому, чтобы проявить сочувствие.
Эдон на это не купился. — Благодарю.