– Так похоже на то, что сказал бы твой отец.
У меня не было возможности ответить до того, как Танни увидела кого-то за моим плечом и ее лицо снова засветилось.
– Ох, эта моя прекрасная девочка, – сказала она, проходя мимо меня и раздвигая руки для следующего объятия.
Я развернулся с готовой приятной улыбкой, но она слетела с моего лица в тот момент, когда Танни обнимала кого-то.
Это была Кеннеди.
Сегодня, она была похожа на ту девушку, которую я запомнил, на ту девушку, которую я ожидал увидеть, даже после стольких лет. Ее каштановые волосы ровно лежали до середины спины, на лице не было макияжа, потому что ей он вовсе не нужен и ее стройное тело скрыто под простым черным платьем, которое доходило ей чуть ниже колен.
Но ничто из этого не избавило меня от воспоминания ее образа прошлой ночью.
Череда эмоций захлестнула меня, желание в первую очередь. Теперь у меня были воспоминания ее соблазнительного танца, осталось добавить те воспоминания из моей юности, вкус ее сладкой кожи на мягкой траве в лесу, не более чем в нескольких ярдах от того места, где я стоял. Остальные эмоции были вторичными, но не менее сильными.
Разочарование, потому что я не хотел ничего больше, кроме, как утонуть между этими длинными, длинными ногами и забыть себя хотя бы на день. Злость, потому что она была слишком невинной, чтобы танцевать в одном из моих клубов. Еще больше разочарования, потому что мне понравилось. И еще больше злости, потому что это могли увидеть другие мужчины.
Этот гнев заставил меня двигаться вперед.
– Ну, хорошо, хорошо, если это только не ничтожный танцор.
Мой тон был холодным и резким, даже для моих ушей. Прямо как у моего отца.
Кеннеди вырвалась из рук Танни, ее выражение ужалило, ее щеки стали розовыми. Она приподняла подбородок и посмотрела по сторонам, как будто она проверяла, не подслушивает ли кто-нибудь еще. Наконец, она возвращает свой взгляд ко мне. Ее улыбка была напряженной, но любезной.
– Риз, прошло много времени.
– Да, так и есть. Похоже, что многое изменилось с тех пор, как я ушел.
Ее улыбка ослабла.
– Так происходит, когда люди уходят без слова и не возвращаются почти в течение двух десятилетий, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Я заслужил это, но у меня не было привычки расстраиваться из-за чего-то такого простого, как чувство вины. Это одна из причин, почему я решил перестать чувствовать это. Это слабое чувство для слабых людей.
Идеальный клон идеального ублюдка, подумал я на мгновение, прежде чем отодвинул эту мысль в сторону и не вернулся к своему гневу.
– У меня не было на это времени, – огрызнулся я, делая шаг вперед, чтобы схватить Кеннеди за руку и увести ее в комнату, которая вела в зимний сад, рядом с библиотекой.
– Что, черт возьми, с тобой происходит? – зашипела Кеннеди, когда дверь закрылась позади нас, и мы остались вдвоем в библиотеки. Она высвободила свою руку.
– Это я задаю вопросы. А теперь расскажи мне, почему ты танцуешь в одном из моих клубов?