— Тебе-то легко говорить, — промычала я в трубку сестре, — но ты не можешь мне все это высказывать. Я все еще злюсь на то, что ты не приехала домой на лето.
— То-о-очно, — протянула она. — Давай посмотрим: если выбирать между Сан-Франциско и очередным летом рядом с постоянно орущим на меня отцом... то… первый вариант тако-о-ой соблазнительный. Если бы у тебя было хоть немного мозгов, ты бы уже давно притащила ко мне свою задницу.
Я закатила глаза:
— Все не так просто, Кит.
— Нет, — твердо возразила она. — Все очень просто. Я тебе даже речь могу написать: «Пап, я решила, что мне нужна личная жизнь. Смирись с этим». Потом садишься в машину и выруливаешь на юг.
Я вздохнула.
— Для меня это не так просто, — смотря на клабхаус Риперов, ответила я.
Большая огражденная бывшая Оружейная Национальной гвардии была освещена со всех сторон, словно маяк в летних сумерках. Деревья, окружающие ее, были знакомы, словно старые друзья. Под ними я играла в детстве — в прятки и в фей... о, а еще в мотоклуб. Мы много играли в мотоклуб.
Меня это просто выбешивало. Сейчас парни уже не играют в Риперов, они ими являются, а я до сих пор так и не могу сходить на чертово свидание.
— Не люблю, когда у папы этот разочарованный взгляд, — сказала я, полностью уверенная, что в моем голосе звучит вина. — Сама знаешь, какими холодным становится его взгляд, когда он начинает крушить стены.
— Господи, такое ощущение, что ты все еще школьница, — ответила Кит. — Ну и что, что он выйдет из себя? Именно это он всегда и делает — выходит из себя, кричит, но этому надо положить конец. Накричи в ответ, ей богу.
— Тебе легко говорить, ты же младшая. Тебе все сходит с рук. А рассчитывает во всем он на меня.
— Довольно, — рявкнула она. — Я не собираюсь всю ночь выслушивать твой скулеж. Я, может, и младшая, но чертов ребенок именно ты. Либо терпи это дерьмо, либо убирайся оттуда.
— Хреновая альтернатива, — поморщилась я.
— Нет, это реальность. Тебе двадцать два года, а ты все еще сходишь с ума от того, что папочка не пускает тебя поиграть. Хочешь всю жизнь пробыть его куклой? Отлично. Это твой выбор. Но тогда не стоит жаловаться на него. Пора уже, твою мать, повзрослеть.
После этих слов она повесила трубку.
Я сидела в машине и не могла пошевелиться. Кит никогда не бросала трубку при разговоре со мной. Мы разговаривали, спорили, смеялись... но она всегда меня поддерживала.
Дерьмо.
Услышав громкий стук в окно, у меня чуть не случился сердечный приступ. Подняв глаза, я увидела на улице свою подругу − Мари − со скрещенными руками и выражением ожидания на лице. Должно быть, уже пора. Я вылезла из машины, и она притянула меня в объятья.
— Ты рада? — спросила она, ее глаза сияли. — Потому что ты не выглядишь радостной. А выглядишь так, словно кто-то украл у тебя последнюю конфетку M&M's. Красную. Я всегда оставляю их на потом. Красные — самые вкусные.
Я уставилась на нее:
— Тебе же известно, что ты странная?