— Почему? — повторила я. — Куда исчезли деньги?
— Я же тебе сказал…
— Ты врешь, подонок! — Хлесть! Смазала его по щеке, очки полетели. Замахнулась еще, он перехватил руку.
— Прекрати истерику. Детей разбудишь…
— Вспомнил о детях? Пусти. Пусти, кобель драный! Мне твои шлюхи звонят. Мне! Мне звонят грязные…
— Кто? Кто звонил?!
— Уходи, Антон. Прямо сейчас. Мы разводимся. Я не могу тебя видеть. Не хочу. И… — я сорвалась на всхлип, — и забери наконец эту паршивую собаку!!
— Какую собаку? Галя. Тебе надо серьезно лечиться…
Я распахнула дверь.
— Пошел вон!
Антон молча вышел. Я побрела на кухню. И там — второй раз в жизни — увидела цыганскую собаку. У нее оказалось до странного много зубов. Она подвернулась кстати.
— Ххрр…
— Ага… и тебе не хворать… Обожди, дорогуша, — бормотала я, нащупывая ручку сковороды (жаль, не чугунная, давно пора купить), — сейчас тебе будет…
Собака прыгнула.
И в полете увесисто огребла сковородой. Хрясь!!
И еще раз! И еще — уже мягкую. Чвяк! Чвяк!!
— Мама!
— Мама, что с тобой?!
На пороге стояли дети.
— Марш отсюда! — я замахнулась. — Марш!
Незнакомые мальчик и девочка пятились, глядя за меня. Я обернулась. На полу чернели комья земли, останки кактуса, фрагменты горшка. В голове что-то лопнуло и погасло.
*