На прощание он предупредил:
– Веди себя незаметно, мальчик. Сиди в комнате и изображай молчуна. Лучше всего притворись, будто не знаешь наш язык. И держись подальше от женщин, о тебе должно остаться как можно меньше воспоминаний. Скоро я приеду за тобой или пришлю людей, так что будь наготове. А покуда – прощай. Будь благоразумным, от этого зависит твое будущее.
И уехал.
Аданэй, несмотря на сильное утомление, еще долго не мог заснуть и почти до рассвета простоял у окна, глядя в высокое, уходящее в бесконечность небо, которому в своем величии не было дела до жалких человеческих бед и радостей. Небо пело свою песнь, а звезды медленно кружились в своем танце. Людские войны их не тревожили. Но иногда так хотелось верить, что вселенная одинаково любит всех своих детей – от мельчайшей песчинки до горделивой звезды.
Да, Аданэй очень хотел верить, ведь сейчас ему казалось, будто у него не осталось никого, кроме этого высокого, равнодушного и безлико-прекрасного вечного неба, безразлично взирающего на целый мир.
Гл. 6 Пляши, шаман, и бей в свой бубен и, может быть, познаешь суть
Всю ночь горит в далекой степи костер, освещая скрюченную фигуру шамана, которая сотрясается в неистовой пляске. Шаман танцует для своих Духов, шаман взывает к ним, шаман говорит с ними. Они помогают ему петь эту дикую песнь, рассказывая о тайнах бытия.
Долго кружит в пляске шаман, в исступлении высоко вскидывает он худые руки и ноги. Взлетают седые спутанные космы, и кровавое пламя отражается в его расширенных зрачках. Причудливые отблески падают на землю, свет костра и тень танцующего силуэта скрещиваются.
Шаман читает по теням, шаман видит и познает. Сваренное им зелье из небесных грибов помогает ему переместиться в мир духов и понять их слова. Там, где для непосвященных манящая пляска огня, для шамана – великая общность знаков и символов, совокупность миров, а где сплетение теней – там для него загадочные начертания судьбы.
Всю ночь танцует шаман, далеко в степи разносятся гулкие удары бубна. Многое открывается старику, сама природа указывает путь в сокрытое: он видит прошлое и будущее, он видит течение неумолимого времени, он видит себя и могучих властителей настоящего и прошлого мелкими соринками в глазах вечности.
Звезды мелькают человеческими ликами, и проносится перед взором все, что было, есть и будет. Взгляд его застилают видения страшных войн и великих побед, кровавых смертей и рождения героев. Немало раскрыто ему волею вселенной, а неисчислимо большее спрятано в первозданной тьме. Но открытое читает он столь же легко, сколь люди городов свои письмена.
Видит шаман взметнувшийся к небу белокаменный град, и предстает в нем седая старая змея, брызгает ядом в золотой кубок и подносит своему удаву.
Вот мать приносит в жертву дитя свое – и Боги улыбаются.
Вот в поднебесье двое коршунов сходятся в страшной битве!
Вот скачут на могучих жеребцах полунагие люди, пыль от копыт поднимается и оседает, оставляя пустоту.
Вот крепости и целые страны лежат в руинах.
Вот белая кошка повергает хищного коршуна.
А старый шаман в изнеможении падает в сухую траву и, тяжело дыша, скребет длинными ногтями бурую землю.
Костер медленно догорает, превращаясь в седой пепел. Над миром медленно восходит заря, освещая розовым высокие, сверкающие росой травы и неподвижную, одинокую в необъятной степи фигуру шамана рядом с сизым пепелищем.
Кожаные палатки туризасов едва заметны вдали, скрытые утренним туманом.
Гл. 7 Белая Кошка айсадов
Огромная неповоротливая птица лениво перелетела с ветки на ветку и, довольно нахохлившись, поправила перышки. Глупая птица и понятия не имела о грозящей ей опасности, бестолково ворочая своей крошечной по сравнению с массивным туловищем головой.