Раздаётся скрип и шум. Я поднимаю взгляд и вижу, что открыто окно. Макс поворачивается в сторону, в то время как подносит к губам сигарету и прикуривает её. Его профиль такой резкий, но в то же время утонченный. Лучи солнца отбрасывают лёгкое свечение позади него, делая его похожим на святого, но в тот момент, когда он выдыхает густой дым через открытое окно, всё, о чём я могу думать, насколько он похож на дьявола. И я постепенно осознаю, всё, что касается этого мужчины, является противоречием. Он нежный, но в тоже время жесткий, уважительный, но в тоже время грубый, как порождение света и тьмы.
И чем дольше я смотрю, как он курит сигарету, тем сильнее начинает стучать моё сердце. Я теряю рассудок. Это место станет моей погибелью, морально или же физически, возможно, и то, и другое. Я не желаю, чтобы это произошло.
Он делает ещё одну медленную затяжку, затем потирает ладонью затылок и издаёт стон, я практически могу видеть, как перекатываются и напрягаются его мышцы. Затем ко мне на ум приходит единственная мысль — бежать. Насколько сложно будет выбраться из этой ванной и попытать удачу достать у него ключ? Но что потом? Я вся промокшая. Я бы поскользнулась и уронила ключ, прежде чем смогла бы добраться до двери. Затем он абсолютно точно пришел бы в ярость…
Я отвожу взгляд от него и стараюсь мыть себя так тщательно, как только это возможно. Макс стоит там же, спиной ко мне, его взгляд обращен на мир, который простирается за окном, выкуривая сигарету за сигаретой.
Я присаживаюсь в ванной и сижу там до того момента, пока вода не становится холодной, и даже тогда он не поворачивается ко мне. Я все так же продолжаю смотреть на его широкую спину, мои эмоции колеблются от злости до благодарности и останавливаются где-то между этими двумя эмоциями.
— Можно мне полотенце, пожалуйста? — спрашиваю я.
— Ты не хочешь, чтобы я потер тебе спину? — спрашивает Макс.
— Нет.
— Почему? — выдыхает он, его плечи опускаются. — Ты грязная, — он выбрасывает сигарету в окно и отталкивается от стены, но его ладони всё ещё прижаты к оконной раме. Он барабанит пальцами по дереву, в то время как его подборок опускается к груди. Тот факт, что он ещё не развернулся, заставляет меня по какой-то причине странно себя чувствовать. — Просто наклонись вперёд к своим коленям, — говорит он. — Я не буду смотреть, да даже если бы и посмотрел, то ничего не увижу. Не переживай.
— Мне без разницы, даже если ты что-то увидишь, — шепчу я.
Он разворачивается ко мне, а я всё еще сижу на месте, полностью обнаженная. Он облизывает свои губы, затем сглатывает, взгляд его глаз впивается в мои глаза. Моё сердце начинает сильно колотиться в груди, когда я ожидаю, что его взгляд скользнёт по моему телу. Пока ожидаю этого, я чувствую отчаяние и стыд, но его взгляд так и не опускается ниже, и мгновением позже, его тень нависает над ванной.
Я смотрю на круги на воде, которые искажают его отражение, когда Макс берёт губку и опускает её под воду, чтобы провести потом ей по моей спине. Прикрыв глаза, я прижимаюсь к своим коленям и кладу щеку на руку. Это не должно ощущаться таким интимным, но каким-то образом всё это спутывает мои мысли. Его огромная ладонь ложиться на моё плечо, а другая продолжает мыть меня нежными движениями. Он убирает мои волосы на одно плечо и затем придвигается ближе ко мне, каждый раз, когда он выдыхает, тепло его дыхания посылает покалывания вверх по моей спине. И на мгновение — напряжение, которое причиняло боль моим мышцам, исчезает.
— Теперь ты должна чувствовать себя намного лучше, говорит он, поднимаясь на ноги позади меня.
Когда я поднимаю взгляд, то вижу, что он стоит рядом с ванной, держа в руке полотенце. Я выхожу из ванной, и он оборачивает вокруг меня пушистое полотенце.
— Я привезу тебе какую-нибудь одежду, когда я поеду в город…
Он хватает меня за связанные запястья и ведёт по направлению к двери, выуживая из своего кармана ключ. Я смотрю на него сбитая с толку и смущенная.
— Почему? — спрашиваю я, когда мы выходим в коридор. Это всё, что я хочу знать. Просто почему. Почему я здесь, почему ему не наплевать на меня…
— Что почему? — он останавливается на самой верхней ступени лестницы, прежде чем начать спускаться. — Почему ты здесь? Скажу так, что для некоторых людей ничего нет важнее денег. Ни родственные связи, ни любовь, ни жизнь. Жадность. Один из смертных грехов. Именно поэтому ты здесь, дорогая. Всё сводится к жадности.
Иногда он говорит совершенно непонятные вещи, из-за которых я не могу разобрать, что к чему.
— Прекрати говорить загадками, будь добр, — говорю я.
Мы находимся в коридоре, и моё сердце начинает заходиться, потому что я не хочу возвращаться обратно в эту тёмную комнату.
— Жадность и ирония… — Макс издает смешок, когда заворачивает за угол.