— Я никогда не планирую, — выдаю я из укрытия.
Он разражается смехом, который так отличается от его обычного, что я напрягаюсь.
— Люк, ты всегда всё планируешь. Каждую крохотную деталь. Всегда так было и всегда так будет. У тебя пунктик относительно контроля, так что не переводи попусту воздух на херню.
— Твоя любознательность и личностный анализ очаровательны, брат. Я думаю, это твоя жена плохо влияет на тебя, — произношу я, вместо того чтобы заглотить наживку, хотя не могу сдержать ярость, просочившуюся в мой голос.
— Где Джеймс? — резко спрашивает он, когда мы достигаем растрескавшейся и облупившейся входной двери.
Я останавливаюсь с рукой на изъеденной древесине и смотрю на моего брата через плечо.
— Я покажу тебе. У нас есть дар для тебя или, точнее, для твоей восхитительной жены. Пошли.
Он не задает вопросов, пока следует за мной вверх по лестнице, хотя я ощущаю, как они пузырятся на его языке. Когда я достигаю нужной двери, я останавливаюсь и дарю ему злую улыбку через плечо.
— Я детально объясню все позже, но сейчас я хочу, чтобы ты познакомился… — чувствуя победу, я широко распахиваю дверь… — со своей новой свояченицей.
Кровать пуста.
Коул фыркает.
— Похоже, твоя новая венгерская невеста сбежала, Люк. Или же ты запер Джеймса, переодетого в кружевное белое платье с фатой вместе со священником на всякий пожарный случай?
Мои глаза осматривают маленькую комнату: одеяла с кровати отброшены, единственный признак — что здесь кто-то когда-то был.
— Она не моя грёбаная невеста, — вворачиваю я, неспособный управлять расстройством в тоне моего голоса. — Она возлюбленное дитя Алека Крэйвена, и она, бл*дь, пропала.
Я разворачиваюсь, отталкивая брата с моего пусть, и мчу, чуть не свалившись с лестницы с ним, следующим за мной по пятам.
— Ты наконец-то окончательно лишился рассудка, брат? — зовёт сзади меня Коул. — У Алека Крэйвена не было возлюбленного дитя. Мы знаем всё об этом человеке: от цвета его носков до способа, каким он любил трахаться. Если бы он зачал ещё одного ребёнка, мы бы знали об этом.
Я проскакиваю через дверь на кухню, ожидая обнаружить внутри Грима, а не в надежде лицезреть пропавшую парочку — и всё же они здесь.
Джеймс подогревает суп на единственной работающей горелке плиты, пока Грим кидает мрачные взгляды на сидящую напротив него женщину.
Она — не больше тростинки, которую можно запросто переломить пополам, но всё же сидит ровно, как будто проглотила аршин, сосредоточив свой взгляд на Гриме и посмев, бл*дь, с ним тягаться. И это, не смотря на синяк, растянувшийся от её виска до скулы от удара пистолета, что я подарил ей ранее.
По правде говоря, эта женщина должна была свернуться калачиком и плакать в углу, а не меряться силами с извращенным убийцей.
— Вижу в конце концов, ты его не потерял, — произносит ошарашенный Коул. То, как она упрямо сидит, выпятив подбородок, не оставляет никаких сомнений, что Лили — сестра Фейт. Если это было не полностью очевидно прежде, то сейчас сходство просто поразительное.
— Потерял что? — спрашивает Грим, отрывая взгляд, которым он одаривал Лили, и смотрит вверх на Коула. — Свою «мужскую карту»? Или свою девственность?