Я удивленно таращусь на него.
— Просто хочу быть уверен, что ты доберешься до дома спокойно.
— Конечно, я поняла. — Он просто выполняет свою работу. И всего-то. — Я уверена, все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Наконец я ставлю кран, который, словно дура, до сих пор сжимала в руке, обратно в держатель, хватаю квитанцию и направляюсь к багажнику своего автомобиля.
«Зачем я пошла туда? Да фиг его знает».
— Хорошо. Окей. — Таннер просто улыбается мне... и все невидимое, но ощутимое напряжение тут же улетучивается. Из-за чего и почему — я не понимаю.
— Увидимся завтра, Ли? — тихо добавляет Таннер.
— Да, конечно. Завтра. — Я киваю. — Всем нам необходим кофе.
Таннер смеется, но не надо мной. Он смеется вместе со мной, и, черт возьми, трепетание снова возвращается, щекоча внутренности.
Вдруг Таннер становится серьезным и поднимает на меня свой взгляд.
— Будь осторожна, — говорит он напряженно и пристально смотрит на меня.
Таннер ждет ответа. Он не уйдет, пока не получит его, и я... ощущаю его заботу. Словно моя безопасность важна для него не только потому, что он — полицейский.
— Конечно, — снова киваю я.
Таннер потупляет взгляд, слегка взмахивает мне рукой на прощание и отправляется к ожидающему его коллеге.
Я не должна быть так возбуждена. Это риск для меня. Это неправильно. Но я ничего не могу с собой поделать.
Я просто позволяю себе трепетать. Особенно вспоминая, что пару дней назад мы с Таннером обменялись номерами телефонов.
Глава 3
«Это удачный исход», — повторяет голос Таннера в моем сне, и я вижу девушку. Но не ту, что он нашел прошлой ночью. У этой девушки волосы сбиты в колтуны. Щеки впали от недоедания. Кожа болезненно бледная. Скулы выпирают. Ее глаза кажутся неестественно выпученными, но это лишь потому, что кожа туго обтягивает череп. Так бывает у того, кто голодал.
Я ворочаюсь и кручусь во сне.
Я в полудреме — понимаю, что сплю, но проснуться не могу, поэтому продолжаю метаться по кровати и видеть сон об этой девушке.
Ее выводят на улицу. Девушка держит руки перед собой, словно они скованны наручниками. Но это не так. Больше ничего не ограничивает ее свободу. Нет ни веревок, ни оков, ни цепей. Повсюду полиция, медики. Люди говорят по рации. Множество взглядов. Кто-то смотрит косо, кто-то со слезами, некоторые с недоумением, некоторые с сочувствием. Это подавляет ее. Она этого не хочет. Девушка все видит, слышит и все чувствует, а затем она кричит...
И тут я просыпаюсь.