– Клари! Выходи! Ты что, не слышишь? Собаки лают, гость приехал. Да угости его как следует.
Оправив пёструю широкую юбку, подоткнутую для работы в огороде, девушка надела туфли с бантиками, ополоснула из лейки руки, вытерла их передником и, сняв его, осталась в другом, чистом, на поясе которого висел ключ от буфета. Затем она сняла с головы пёстрый платок, послюнявила ладони и, пригладив волосы на висках, прикрепила розу, сорванную с вечно цветущего куста.
– Опять срываешь розы? А если там только жандарм?
Что значит «только»? Разве к киверу жандарма нельзя приколоть розу? Или, может быть, он не достоин такой награды?
Но в питейном зале, у самого конца длинного стола, сидел, конечно, не жандарм, а удалой табунщик Шандор
Дечи.
Табунщик громко стукнул пустой бутылкой по столу и с хмурым достоинством бросил вошедшей девушке:
– Принеси вина.
Завидев парня, Клари вскрикнула и всплеснула руками:
– Шандор Дечи! Неужто ты вернулся? Шандор! Милый мой, дорогой!
– Я сказал, принеси вина, – резко повторил табунщик и подпёр кулаком склонённую голову.
– Так вот как ты желаешь мне доброго утра после долгой разлуки?
Эти слова заставили Шандора опомниться. Он ещё не забыл, что такое вежливость; снял шляпу и положил её на стол.
– Доброе утро, барышня!
– М-е-е-е! – передразнила его девушка, высунув кончик розового языка, и пошла к прилавку, строптиво передёрнув плечами и покачивая бёдрами. Возвратись с вином, она поставила его перед табунщиком и дрогнувшим голосом спросила:
– Почему ты назвал меня барышней?
– А потому, что ты и есть барышня.
– Я и раньше была ею, но ты мне этого не говорил.
– То было раньше.
– Вот тебе вино. Что ещё угодно заказать?
– Спасибо. Там видно будет.
Девушка, прищёлкнув от досады языком, села рядом с парнем на кончик длинной скамейки.