Она знала, что несколько бойцов и один командир отделения из взводов сказались больными. Их никто не упрекал, но Валин намек поняли, и общего настроения он не улучшил. Осадчий отвел ее в сторону и спросил:
— Ты что-то уж слишком ершистая. Может, подумаешь? Время для отказа еще есть.
Теперь она не могла сердиться на старшего сержанта и, промолчав, тихонько, мстительно улыбнулась.
Еще с утра яркие голубые пятна неба меж потяжелевших, с серыми боками кучевок были подпачканы стрелками перистых облаков. Еще выше самолет-разведчик оставил за собой мерлушечью стежку инверсии. После полудня голубые пятна почти исчезли и кучевые облака спустились ниже. Разведчики ворчали:
— Везет бабам — как на задание, так погода нелетная.
Но предстоящему дождю радовались: больше темного времени, больше звукомаскировки.
В сумерках под первыми теплыми каплями неспешного, уже летнего дождичка стали выдвигаться на исходные позиции — в траншеи переднего края. И тут произошла первая заминка. Осадчий наотрез отказался идти с мешковатым молодым связистом.
— Не пойду — и точка. Лучше сами двинемся.
Валя не понимала, почему Андрей Николаевич восстал против в общем симпатичного и сейчас очень смущенного паренька. Связист вызвался идти на опасное дело добровольно, он комсомолец, дело свое знает.
— Вид у него не солдатский, — отрезал Осадчий. — Не пойду с таким. Прошляпит.
Вид у связиста был действительно не солдатский: грязная, тронутая варом пилотка с отогнутыми краями, — видно, по ночам грел уши; косо привязанные, тоже в пятнах вара, погоны; сползший на живот брезентовый ремень с подсумком, гранатами и лопаткой в плохоньком чехле; давно не чищенные, хотя еще и новые сапоги.
— Разгильдяй! — сдержанно кипятился Осадчий. — Он и в бою что-нибудь перепутает. У него вон и в шароварах-то один звон…
— Запасное… все, — пробормотал вконец смущенный связист и зарделся.
Осадчий уничтожающе взглянул на него, и связист стал торопливо вытаскивать из карманов мотки проволоки, плоскогубцы, отвертку, изоляционную ленту, винтики, гаечки, какие-то части полевого телефона, карманный нож и еще нечто неопределенное. Смущенный, суетливый, он походил в эту минуту на мальчишку, и, глядя на его богатства, Валя сразу поняла, что связист и в самом деле очень молод.
— Ведь мало ли что в бою может быть, — лепетал он. — Пригодится… Отремонтирую…
Глаза у Осадчего потеплели, под усами легла усмешка, но сказал он все так же сердито:
— Нет, парень, до разведки ты еще не дошел. Подрасти маленько.
У пария покраснели шея и оттопыренные, большие уши. И тут только все трое заметили, что рядом стоит старший лейтенант Кузнецов, как всегда спокойный и слегка насмешливый.
— А кого ж ты возьмешь, Андрей? Время-то не терпит…
— Там, товарищ старший лейтенант, на минометном, есть парень подходящий…
— А он пойдет?
— Я сам договорюсь. А этот за него подежурит. Он ничего, старательный. Только до разведки еще не дорос.