— Что вы его слушаете, не бил я его, не бил! — кричал он во всю глотку.
Здоровый милиционер, которому надоел упиравшийся и орущий нарушитель, схватил его своей громадной лапищей «за жабры» и, приподняв, швырнул прямо в стоявший с открытой дверцей, рядом с крыльцом, «черный воронок».
Покачав головой, Марина вошла в отделение и остановила первого попавшегося милиционера.
— Вы не подскажите, где мне найти старшего следователя прокуратуры Григорьева. Мне сказали, что он здесь.
— Посмотрите в «дежурке», — он показал пальцем на стеклянную перегородку, за которой беседовало несколько человек.
Марина постучала, открыла дверь и спросила:
— Здравствуйте, можно?
— Вы ко мне? — спросил капитан с большим значком дежурного по отделению на груди.
— Нет, я к Григорьеву, — показала на стоявшего спиной к ней старшего следователя, разговаривавшего в этот момент с Сергеем Николаевым. Лишь они вдвоем здесь были одеты по «гражданке», остальные — в милицейской форме.
Григорьев обернулся и, нисколько не удивившись, что увидел здесь Марину, сказал:
— Здравствуйте. Слушаю вас.
— Константин Александрович, я звонила по вашему рабочему телефону и мне сказали, что вы здесь. Вы помните меня?
— Да, конечно, Федорова Марина Михайловна, — кивнул следователь. — Вы что-нибудь вспомнили?
— Нет, я не совсем по этому поводу, — замялась Марина. — Мы не могли бы где-нибудь поговорить.
— Говорите, здесь все свои.
— Я хотела бы вам сказать, что знаю, как поймать преступника.
— Вы имеете в виду убийцу вашей подруги? — спросил Григорьев.
— Да, — Марина вынула из сумочки сложенный в несколько раз настенный календарь и развернула его. — Дело в том, что я обнаружила в действиях этого убийцы или убийц, определенную закономерность.
Сидевшие на скамье напротив «дежурки» несколько бродяжек с помятыми лицами с большим интересом и раскрытыми ртами наблюдали через стекло за немой сценой, разыгравшейся перед ними. Симпатичная блондинка, стоявшая в окружении милиционеров, оживленно жестикулируя, объясняла что-то коренастому чернявому мужчине. В ответ тот лишь широко улыбался и отрицательно качал головой. Женщина не оставляла надежды и, вновь указывая на красочный настенный календарь, пыталась ему что-то втолковать. Это продолжалось минут десять. Наконец, следователь показал на часы и развел руками. Блондинка, явно раздосадованная, сунула в сумку календарь и вылетела как ошпаренная из «аквариума».
— Самодовольный индюк! — бросила она в сердцах, хлопнув дверью дежурного помещения.
Пьянчужка в зимнем пальто, спортивных тапочках на голую ногу и с «фонарем» под глазом, сидевшая вместе с бродягами на скамейке, вдруг резко рассмеялась и, покрутив пальцем у виска, показала язык вслед Марине. Последняя, действительно, довольно странно смотрелась здесь, среди милиционеров и грязных бродяжек, в своем дорогом, прекрасно сидящем на ней ярко-красном английском костюме и, в тон ему, туфлях на высоком каблуке.
После того, как Федорова, хлопнув дверью, выскочила из дежурки, Николаев спросил у Григорьева: