Старший следователь поднял голову и посмотрел снизу вверх на подошедшего к его столу огромного, широкоплечего мужчину.
— Здравствуйте, — поздоровался тот и протянул Григорьеву несколько листков. — Вот ксерокопии рассказа, которые вы у нас просили.
Константин перелистал странички и сказал:
— Короткий.
— Да, но, возможно, дел натворил таких, что и толстовскому роману «Война и мир» не снилось.
— «Маршрут номер шестьсот шестьдесят шесть», — прочел вслух название Григорьев и посмотрел на майора. — У вас есть время? Я бы хотел быстренько просмотреть его, вдруг по ходу чтения, могут возникнуть кой-какие вопросы.
Михаил Иванович взглянул на часы и кивнул головой:
— Есть минут двадцать. Уложитесь?
— Конечно, — утвердительно качнул головой Константин и приступил к чтению рассказа.
Молодой человек в зеленой длиннополой куртке взял наполненный доверху белоснежной пеной бокал и, оглядевшись по сторонам, подошел к столику, за которым уже стоял, отхлебывая маленькими глотками пиво и внимательно изучая разложенную перед собой газету, мужчина в сером костюме.
«Разрешите? Я не помешаю?»
Мужчина кивнул головой, не соблаговолив даже на мгновение отвлечься от интересного чтива. Выдержав паузу, подошедший поинтересовался:
«Что это вы читаете? Гороскопы?»
Мужчина, наконец, оторвал глаза от газеты и, взглянув на своего соседа, ответил:
«Да, интересуюсь, что день грядущий мне готовит.»
«Ну и как?»
«У меня нынче на редкость удачный день. Здесь говорится, что все мои вложения и деловые операции дадут максимум дохода, а женщина, с которой я сегодня повстречаюсь, может принести счастье на всю оставшуюся жизнь.»
«Желаю, что бы все это у вас исполнилось.»
«Спасибо. А вы верите в гороскопы, мистику и предначертание судьбы?»
«Как бы вам сказать, — пожал плечами молодой человек, — и да, и нет.»
«Это как же? — Слегка склонив голову на правое плечо, спросил мужчина. — Кстати, меня зовут Владимиром, а вас как величают?»
«Меня — Ромой. Дело в том, что то, что печатают в наших газетах, является не более чем бредом какого-нибудь подвыпившего журналиста, которому больше нечего делать во время ночного дежурства, как обливаясь слезами от смеха, писать подобную муть для своих доверчивых читателей.»