— Нам далеко ехать? — спросил я, но столь уверенный в выносливости «фольксвагена» и еще менее — в собственной выносливости.
— Нет. Считайте, что мы уже приехали. Я помещу вас в студенческое общежитие, но сперва мы заедем ко мне, буквально на минутку.
Он круто свернул и остановил машину под старым развесистым деревом. Выбравшись наружу, я обнаружил, что у «фольксвагена» изуродована вся задняя часть.
— Как можно было разбить сразу зад и перед?
— А-о! — Джойс с тихой улыбкой покачал головой. — Это не тогда. Тоже в гололедицу, и за рулем тоже была женщина. Преподавательница.
— А страховка?
— Пошла на другое, — меланхолически произнес Джонс. — Вы, наверное, никогда не ездили на такой машине?
— Признаться, нет. У нас это запрещено. Первый же милиционер остановит.
— А у нас смотрят сквозь пальцы. В конце концов, это дело каждого — ездить на чем он хочет.
И чего я привязался к его машине? Я уже шагнул к дому, но Джонс остановил меня.
— Вам нравится дом?
— Нравится.
— Продаю! — объявил Джонс с обреченной улыбкой.
— Вы думаете, я могу купить дом на гонорары за лекции?
— Я вам не предлагаю. Продаю вообще. Моя старшая дочь кончила школу и пошла работать стюардессой на ТВА. В общем, семья уменьшилась, зачем нам такой большой дом?
— А у вас нет других детей?
— Есть. Две девочки: четырнадцать и одиннадцать. Я уже подыскал другой дом. Меньше. Тысяч за шестьдесят, а мой стоит все сто.
— Значит, вы в стадии переезда?
— Да, но еще неизвестно, переедем ли.
— У вас нет покупателя?
— Есть. Но я не могу дать шестьдесят тысяч за тот маленький дом, а хозяйка уперлась.
— Сколько же вы даете?