Тесла глянул на часы, схватил трость и открыл дверь.
— Саботаж!
— А вы, доктор, не преувеличиваете, ведь…
— И себя вместе с ним? А что с зятем директора Сибирхожето?
Тесла закрыл купе на ключ.
— Потому-то, в такие минуты я больше всего опасаюсь за свои прототипы.
Серб с едва скрываемым отвращением защищался от напирающих тел, и сам напирал вперед.
Никто не заметил деликатно размытых контуров силуэта доктора Теслы, когда, помогая себе тростью, тот пропихивался через толкучку, на полголовы выше всех пассажиров, они не обратили внимания на мерцающую корону тени, которую Никола Тесла отбрасывал сам на себя — дрожащий ноктореол — остаточное зрительное впечатление тьвета.
Волк стоял на поваленном стволе дерева, высовывая треугольную морду из-за веток.
— А вдруг подойдет…
— Не подойдет, госпожа.
— Они что, не боятся людей?
— Этот не боится.
— …ружья или что-то отпугивать господа поезда…
— Господин инженер, только не нужно нам этой индустриальной поэзии.
Юнал Фессар, который до сих пор с безразличной миной копался тростью в земле, внезапно поднял приличных размеров камень и бросил им в волка. Остальные пассажиры громко вскрикнули. Камень пролетел мимо зверя и ствола на добрый метр. Волк нервно вздрогнул, но с места не сдвинулся. Он лишь приоткрыл клыки и наблюдал за людьми, склонив голову налево.
Она протянула к нему руку.
— С ума сошла! Господи помилуй, она его погладить хочет!
— Вот сейчас он ей пальчики-то и отгрызет, — буркнул под нос господин Фессар.
— Где доктор Конешин?
— Кажется, остался в поезде.
— А кто она вообще такая?