задними зубчатыми колесами; свернув на боковую тропинку, пробегающую вдоль реки, направились прямо к дому старика.
Когда подъехали, на западе погасли последние красные отсветы на тучах, стало совсем темно. Тракторист включил фары. Прямые снопы света выхватили из мрака стволы деревьев и толстые ветви, нависшие низко, как соломенная крыша. Сбоку светилась рыжеватым светом разогревшаяся выхлопная труба, из нее вылетали красные искорки и разлетались в стороны и вверх.
Миновав два низких столбика и жерди ограды, подъехали к крыльцу. Тракторист остановил машину, сбавил газ. Мотор заработал на малых оборотах. Только сейчас оба, и механик и Янек, услышали, что двигатель стучит. Тракторист в сердцах выругался.
— Давай его в сарай, — посоветовал Янек.
Он сбросил шкуры и мясо, отнес их в сени, потом вернулся и помог старику сойти. Осторожно поддерживая, повел его вверх по ступенькам к двери. Погасли фары, мотор взревел и заглох. Его рокот сменился тишиной, нарушаемой шумом близкой, но невидимой реки. Тракторист быстро вернулся, и все трое вошли в просторную избу.
Здесь было тепло, пахло травами и шкурами зверей. Янек сдвинул в трубе вьюшку, разгреб жар в печке, подбросил хворосту. Появились веселые язычки пламени, их отблески запрыгали по избе, выхватывая из темноты широкие лавки у стен, длинный стол, крашеный ящичек для пороха и пуль.
Все сняли с себя мокрые, набухшие от дождя куртки. Янек налил воды из ведра в котел и сунул его в жар. И только теперь вдруг вспомнив, что щенок спит в кармане куртки, вытащил его оттуда, отнес в угол на опустевшую подстилку Муры.
Тракторист сел, вытянул перед собой длинные ноги в забрызганных грязью сапогах, нагнул черноволосую кудрявую голову и стал жаловаться:
— Мотор стучит, плохо дело. Завтра надо побыстрее ехать, а мотор барахлит. Стучит. Слыхал, товарищ, как стучит? Пока починю, полдня пройдет, так и до ночи не доеду.
Старик не слушал его. Сидя на лавке у печки, он осторожно стягивал штанину с ноги, раненной тигром. Янек вышел в сени, принес мясо, отрезал ножом кусок. Повернувшись к трактористу, успокоил его:
— Не горюй. Ночь длинная, успеешь все наладить.
— Сил нет. Ночная работа — плохая работа. А дрова нужно завтра привезти.
— У тебя есть запасные вкладыши?
— Есть.
— Я все сделаю.
— А сможешь?
— Смогу.
Старик протянул руки к печке, погрел их немного, потом сказал:
— Оставь кастрюли, Янек. Я тут сам все сделаю, а как будет готово, позову вас.
Тракторист поднялся с лавки и вышел вместе с Янеком. Лампа была хорошая, под стеклом; она ровным кругом освещала грязь во дворе — дождь лил нещадно. Вошли в сарай, прикрыв двустворчатые двери. Янек стащил с сена брезент, расстелил его под трактором.
Оба работали молча, понимая друг друга без слов. Горячее масло тонкой струйкой стекало в ведро, окутываясь паром в желтоватом свете лампы. Стоя на коленях по обе стороны трактора, они подставили колоду, ослабили болты, вывернули их, сняли картер. Янек паклей обтер теплые шейки коленчатого вала.
— Тебя как звать? — спросил его тракторист.