— Пугачевский, — ответил брат и пропал до завтра.
Мишка побрел домой, размышляя про клад.
— Если пугачевский, значит, там золотые сабли, пушки, монеты старые…
Утром, после завтрака, мама отчитывала бабушку за «белоголовку», распитую вчера с кумой: «Раз уж пьешь, так не охай», — сердито говорила она.
— Мы свой век прожили, — непонятно оправдывалась бабушка.
Но тут, никем не видимый, пришел старший брат и сказал:
— Чего ты их слушаешь? Это дело не наше. Пошли.
— В лес пойдем? — улыбнулся Мишка.
— В лес.
Брат уже собрался. На нем была желтая меховая куртка, меховые сапоги, длинные с железными креплениями лыжи, как у одного офицера. У Мишки же лыжи были старенькие, на сыромятных веревочках, и меховой куртки он, конечно, никогда не носил. Но брату не завидовал, только гордился им по секрету.
К реке, за которой лес, ехать весело. Улочки сбегают к ней, словно ручьи, и вся дорога — пологая горка. Отталкивайся палками, да катись! Брат маячил где-то рядом, только покрикивал: «Успевай!»
— Все-таки он летчик, раз меховые сапоги носит, — решил про него Мишка.
На последнем крутом спуске к реке катались все пригородные мальчишки: на лыжах, на санках, на фанерках и на дырявых тазах. Знакомый паренек подошел к Мишке и попросил: «Дай разок с палками съехать?» Мишка дал. Знакомый съехал и уже издали показал ему язык: догони, мол.
Мишка недоуменно спросил брата:
— Что же делать?
— Не злись, — посмеиваясь, ответил он, — вперед!
Мишка рванул с крутизны, и замелькали мимо румяные рожицы лыжников, но сквозь хлещущий по глазам воздух он увидел удирающего к лесу знакомца.
— Бегает он, как заяц, и лыжи на нем отцовские. Догоним, — подсказал брат.
Мишка догнал его на середине реки, тот бросил палки и тяжело поплюхал назад, оглядываясь и задыхаясь.
— Трус, — крикнул ему вслед Мишка.
Потом они с братом долго шли вдоль реки, чтобы найти пологую тропу на обрыв, и когда Мишка карабкался вверх, то подумал: «Хорошо, если бы брат протянул мне палку. Но он такого никогда не делает. Жалко».
Они бежали по лыжне, пока их не перестали обгонять громко дышащие лыжники с белыми бровями и усами. Потом они зашли туда, где никого не было слышно, только потрескивали, как на костре, голые ветки и снег хрустел под лыжами, словно рядом хрупала сено лошадь-невидимка.