— И все?
— И все! Я сам был в шоке, сначала стыдно было ей звонить, послал эсэмэску, а сообщение о доставке не приходит и не приходит! Потом, вечером уже, я собрался с духом и позвонил — говорят, номер недоступен. Ну, я и решил, что она сбежала, а сим-карту выбросила, чтоб дозвониться не смог…
— Интересненько, очень интересненько… — задумчиво барабаня мохнатыми пальцами о крышку стола, забормотал себе под нос Перепелица. — Расторгуев чердак осматривал, Мещерякова — дом… Так, гражданин Ганин, разрешите личный вопрос: вы когда-нибудь были женаты?
Ганин покраснел, вздохнул и тихо ответил:
— Нет…
— А девушки, ну, кроме Мещеряковой, были еще у вас?
— Ну… были, конечно…
— Назовите, пожалуйста, фамилии и инициалы, я проверю и их тоже. — Перепелица открыл кожаную папку и достал оттуда листок бумаги и ручку.
— Левчик Наталья Ивановна… Д-д-дьяченко Клавдия Николаевна… С ними я уже после вуза, а в вузе — Семченко Екатерина, Глазова Римма и, на последнем курсе, Лазарева Светка… Больше не было вроде, в школе я с девочками как-то не очень…
— Хорошо! — шумно захлопнув папку, подытожил Перепелица. — Всех их я проверю. А друзья у вас были?
— Нет, кроме Паши, ни с кем особо и не общался. Ну, были, конечно, и есть, но ни я к ним, ни они ко мне в гости никогда не ходили… Так, по интернету, по телефону, в кафе…
— Понятно. Буду проверять, опрашивать. Спасибо за сотрудничество, Алексей Юрьевич! — Перепелица быстро встал, пожал руку Ганину, по-прежнему внимательно глядя в его глаза, и вроде как направился к выходу с папкой под мышкой. — Ах да! Чуть не забыл! — вдруг остановился он в дверях. — Вы не против, если я осмотрю дом? Ну, на всякий случай…
— А что тут смотреть? — мрачно улыбнулся Ганин. — Домик-то что собачья конура…
— Ну, конура не конура, а подвал и чердак все-таки есть.
— Пожалуйста… — пожал плечами Ганин и подошел к стене, чтобы включить свет в подвале.
Ничего, кроме залежей картошки, бутылок с настойкой и банок с вареньем, Перепелица в подвале не обнаружил, да вдобавок замерз. Зато чердак заинтересовал его куда больше.
— Это ваша мастерская, не так ли? — с нескрываемым интересом спросил майор, внимательно осматривая ряды холстов, прислоненных к облупленной стене чердака.
— Ну-у-у, мастерской ее трудно назвать: тут слишком тесно, чтобы писать, я обычно это делаю на улице или в самом доме. Это скорее склад моих работ… — робко улыбнулся Ганин: всегда, когда речь заходила о его творчестве, он почему-то краснел.
— Вижу, вижу… да уж… неплохо… — задумчиво заговорил Перепелица, переводя взгляд темно-карих, почти черных внимательных глаз с одного холста на другой. — Я, конечно, не знаток изобразительного искусства, но скажу вам… Такое впечатление, что ваши картины — какие-то… живые, что ли… Интересно… — Тут Перепелица остановился у картины с надписью внизу «Ночной проспект» и внимательно ее оглядел. — Знаете, такое чувство, что я смотрю не на картину ночного проспекта, а в окно квартиры, которое выходит на эту самую улицу… Никогда такого не видел раньше!
— Правда?! — Лицо Ганина так и просияло: на мгновение он совершенно забыл обо всех дурных новостях, которые услышал за сегодняшнее утро. — Мне об этом часто говорили, даже Пашка… Но от вас это слышать как-то особенно неожиданно и очень приятно!
— Теперь я понимаю, почему ваши гости так хотели осмотреть весь дом. На этом чердаке в общем-то есть на что поглядеть… Ого! А вот это интересненько, очень даже… — Взгляд Перепелицы застыл на изображении портрета «Мечты поэта».
Воцарилась довольно долгая пауза. Ганин стал немного нервничать, переминаться с ноги на ногу, отчего старые половицы отчаянно заскрипели.