— Что-нибудь дурное? — встревожилась виконтесса, зная, что на ея родномъ языкѣ мужъ объясняется въ экстренныхъ случаяхъ, чтобъ не быть понятымъ окружающими.
— Меня сейчасъ позвалъ въ секунданты графъ Загурскій.
— Въ секунданты? Онъ? Тебя! Тогда я все понимаю…
— Да. И я отказалъ наотрѣзъ.
— Какъ же ты объяснилъ отказъ?..
— Религіей. Обѣщаніемъ, даннымъ себѣ?..
— И онъ повѣрилъ.
— Конечно, нѣтъ… Но это не наше дѣло… Но каковъ мѣдный лобъ! Эти господа воображаютъ, что если я позволяю имъ у себя ѣсть и пить и танцовать, то я стану также компрометировать себя для нихъ, защищая ихъ якобы поруганную честь.
— А если онъ узнаетъ потомъ, что ты и самъ дрался разъ, и былъ два раза секундантомъ.
— Ну, что же? Скушаетъ… и впредь будетъ осторожнѣе.
Виконтесса хотѣла что-то снова возразить, но въ это мгновеніе въ ней быстро подошла Скритицына.
— Вездѣ уже часъ васъ ищу… — тревожно заговорила она.
— Идемте скорѣе… Я васъ тоже искала… — отозвалась виконтесса.
И обѣ двинулись въ ту же угловую гостиную. Здѣсь никого не было.
— Я уже знаю, въ чемъ дѣло, ma chère mademoiselle Aimée, — сказала хозяйка.
— Знаете? Какимъ образомъ! Кто вамъ сказалъ?
— Я догадалась… — заявила виконтесса, чтобы выгородить своего мужа. — Но все-таки разсказывайте.
Въ нѣсколькихъ словахъ Скритицына передала все. Виконтесса выслушала, задумалась, а потомъ произнесла:
— Ничего, мы это устроимъ. Я знаю кое-кого, кто имѣетъ вліяніе на графа, и просто не позволитъ, запретитъ ему драться, даже заставитъ принять — et c'est immense — извиненіе. Но вотъ бѣда, надо намъ найти кого-нибудь, кто бы точно такое же вліяніе имѣлъ на Френча, а я такового или таковую не знаю.
Эми хотѣла что-то сказать, запнулась и промолчала.
— Вы не знаете такой личности? — спросила виконтесса.
— Нѣ-ѣтъ! — протянула Эми.