— А сейчас Рози будет нам демонстрировать первую модель от раздольского дома "Мари Шедло". Держи платье.
— Расколи волосы, — посоветовала Ариэль. — Дай я сама тебе сделаю, как надо. Я, конечно, допускаю, что Арвен так ходила, — продолжала она, выдергивая шпильки из волос Розамунд и расчесывая их своим гребнем, — но сегодня нас интересует парадный вариант.
— И еще возьми вот это, — Мариша вынырнула из-под груды тканей, держа в руках два длинных шарфа с изящной вышивкой на концах — один был зеленовато-золотистый, цвета алфенилла, и вышит желтым, другой — белый с серебром.
— Ручная работа, с Гранасии, — довольно прокомментировала Мариша. Сама покупала в Элмиазоре в "Лавке древностей". Белый — твой, а золотой это для Владычицы Лориэна.
— Можно взглянуть? — протянула руку Наталия. Тем временем Розамунд сгребла в охапку платье и шарф и удалилась в примерочную.
— Мне нравятся ваши рисунки, — говорила Наталия, разглядывая шарф. Такая красивая и светлая романтика, которой я раньше нигде не видела. И на мой взгляд, это лучше, чем одежды десятого века в экранизации семьдесят третьего года.
— Это все из-за попыток увязать Средиземье с нашей историей, произнесла Мариша. — Сколько им еще объяснять, что Гондор и Византия никогда даже рядом не стояли, что гибель Нуменора — это не конец Атлантиды и что Христос тут вообще ни при чем! Нет, полтора столетия откуда-то берутся желающие алгеброй гармонию проверить!
— Не кипятись, Маришка, — на плечо девушки легла рука Ариэль. По-моему, истина лежит как раз посередине. Другое дело, что для нормального хода киносъемок твоя позиция представляет огромную ценность.
— То-то же, — пробурчала Мариша. — Все вы меня цените через раз.
— Ну, как я выгляжу? — раздался от дверей в примерочную застенчивый голос Розамунд. Все трое подняли на нее глаза.
— Да-а, — протянула Ариэль. — Это впечатляет. Тебе, Маришка, надо в фирме «Диор» работать или у Лизы Тиффаны.
— У меня раздольский дом моделей "Мари Шедло", — довольно отозвалась Мариша. — Фирма веников не вяжет.
А на фоне заплаканного окна спокойно стояла Арвен Андомиэль и своей не сверкающей, а тихо поблескивающей красотой не уступала ни Наталии, ни солнечной Ариэль. Жемчужно-серое платье особенно четко оттеняло сверкающую белизну шарфа, но ярче пояса светился камень в вырезе ее платья — кусок прозрачного, хрустально искрящегося стеклокамня, обвязанный серебряной ниткой. Это был поддельный эльфийский оберег, с которым Розамунд не расставалась после "Хоббитских Игрищ". А вокруг выреза вилась чуть заметная, так хорошо знакомая всем по книге гирлянда из виноградных листьев, вышитых серебром.
— По-моему, это выглядит неотразимо, — подвела итог Наталия. — И камень этот очень к месту, и волосы распущенные… Учтите, Марина, отныне я одеваюсь только у вас.
— Да ладно вам, — покраснела Мариша. — Вот только на голову ей я ничего не придумала. Там, в книге, что-то говорилось о короне…
— Не столько о короне, сколько о жемчужинах, — поправила ее Ариэль. И это мы сейчас устроим.
Она сдернула с Маришиной шеи свисавшую почти до талии нитку жемчуга и дважды обернула ее вокруг головы Розамунд.
— Не надо никакой короны, — довольно сказала она. — Теперь, Рози, можешь смотреть в зеркало и убеждаться, что при одном взгляде на тебя Стэнли язык прикусит.
Но Розамунд не успела подойти к зеркалу.
Открылась входная дверь и на пороге с придушенным возгласом: "Вот это да!" вырос сам умбарский пират Борис Стэнли собственной персоной. Из-за его спины выглядывали лохматый, напоминающий хиппи Келли-Леголас и Нелдор все в том же похожем на кольчугу свитере. Все трое пожирали глазами Розамунд, с трудом понимая, что это такое и откуда оно свалилось на нашу грешную землю.
Нелдор, как самый здравомыслящий из этой троицы, пришел в себя первым.
— Как я понимаю, это твоя работа, — обратился он к Ариэль.