— Да только так, чтоб немцы не заметили…
— Не заметят, нет… Чего им за старой бабой ходить? А я помаленьку за сливы, за сливы…
— Не забудете, бабка?
— Зачем забывать… Двое, говоришь… Воды им надо, постель поправить или еще что… Поесть отнести. А то как же?..
Девушка обрадовалась.
— Да, да, бабушка. Пока-то они и не едят, бедняги. Но дня через два, может, и получшает…
— Уж я присмотрю… Хлеба снесу или еще чего… Я уж присмотрю.
— Когда пойдете?
— Я и сейчас пойду и потом… Ты уж там будь спокойна, будь спокойна…
— Не забудете?
Старуха возмутилась.
— Ты что? Раз бабка Анисья сказала, значит сделает. А ты что думаешь? Что бабка Анисья уж такая рухлядь, что никуда? Нет… Пока солнышко, так и я еще кое-чего могу…
Наталка погладила морщинистую, дрожащую руку.
— Ну, так будьте здоровы, бабка… Я так думаю, что скоро мы обратно в деревню… а теперь, пока что, надо спрятаться. Мы их из лесу клевать будем.
— Это правильно, — бормотала старуха. — Из лесу… Не бойся, придешь, все будет как надо… Уж я о твоих парнях не забуду…
От плетня раздался зов:
— Ната-алка! Где это ты? Наталка!
— Иду, отец, иду!
И замелькали босые ноги. Анисья покачала головой.
— Вот коза!.. Ну, старая, поглядим, где там эти двое…
Она тяжело приподнялась. Трудней всего было встать. Но раз выпрямившись, больные ноги шли уже сами. Опираясь на палку, она медленно брела по саду. Полуослепшие глаза высматривали в солнечном блеске знакомые тропинки. Она знала их наизусть. Здесь, на этом клочке земли, она прожила — сколько же это лет? Девяносто? Девяносто один?..
— Нет, не вспомнишь, годы перепутались, столько их набралось.