На следующий день, рано утром, Иван Дмитриевич ехал все в той же маршрутке в Шишкино. Сидел он рядом с водителем, под ногами стояла сумка с вещами, в кармане лежал мобильный телефон.
— А вы новенький? — спросил улыбчивый водитель. — Ну, в смысле, недавно в Шишкино устроились?
— Недавно, — ответил Иван Дмитриевич. — А что, нечасто приходится видеть новых людей? Все одни и те же?
— Не одни. Бывают новые. Кто-то совсем ненадолго остается. Вредная работа, — сказал водитель и рассмеялся. — Здесь за вредность молоко давать нужно!
— И вам?
А мне зачем? Я с этими не сталкиваюсь, — водитель кивнул куда-то за окно, быстро перекрестился и снова рассмеялся. — Упаси меня Боже! Вот недавно женщина одна ездила. Совсем недолго, дня три отъездила — и привет. Плакала очень всю обратную дорогу. Здесь сидела, на вашем месте, и плакала. Я поговорить попытался. Да где там!.. Я ей слово, а у нее слезы градом и молчит. Платок дал, так и с концами. С собой забрала. Да я не жалею платок-то, черт с ним. Все равно кошка в нем один уголок сжевала.
Маршрутка прибыла на конечную остановку, и водитель громко объявил:
— Прибыли! Выходим, там ваши олигархи заждались! Торопимся, не спим!
— Ох, и получишь ты у меня, Михалыч! — дородная тетка ткнула водителя легонько в затылок, да так, что тот клюнул носом в руль. — Заждали-и-ися!.. Ишь, какой грамотей!
— Ладно тебе, Аврора Степановна, мы ж свои люди! Ты разве обижаешься? — сказал водитель шутливым тоном.
— Я на дураков, Михалыч, сроду не обижалась, — сухо ответила Аврора Степановна.
— А что ж ваша новенькая ездить перестала? Чья она? Она же мне чуть не слезный водопад в автобусе устроила.
— Что твоей таратайке будет? — съязвила Аврора Степановна. — Что-то не сошлась она с нашими. А чья — не знаю. Ее прям в городе наняли, Дмитрий Юрьевич сам лично привез и сказал, что она новой горничной будет.
Аврора Степановна тяжело развернулась и, как огромная утка, пошла вдоль домов. Позднее утро едва брезжило рассветом. Пасмурное небо нехотя расступалось с востока, окрашиваясь в блеклый кармин.
— Грозная женщина, — сказал Иван Дмитриевич. — Такая и скалкой огреть может.
— Да запросто! — сказал водитель. — Она ж повариха у Кравцовой. А вы-то хоть не у них пристроились?
— Я по соседству, в шестом коттедже. А что?
— Это хорошо, что не в четвертом, — секретничал водитель. — Бабы говорят, что неизвестно, что у них дальше будет. Говорят, что Кравцова любовника завела, это при молодом муже, и года нету, как поженилися, а в их доме сейчас, как в серпентарии. Лучше туда и не соваться.
За разговором время летело быстро, и Иван Дмитриевич успел замерзнуть. Поняв, что ничего ценного он больше не услышит, попрощался и отправился к новому месту службы.
— Варвара, здравствуйте! — с порога крикнул Иван Дмитриевич, разделся и прошел в кухню.
Варвара подняла голову и сухо поздоровалась. Хмурая и в темной одежде, она напомнила Ивану Дмитриевичу покойную супругу.
— У нас не принято так громко входить. Хозяевам может не понравиться. Да и вход для нас с вами не с парадных дверей, — сказала Варвара и кивнула на неприметную дверь. — Присядьте, я вас сейчас завтраком накормлю, а потом вещи ваши уберу из холла.