— И давно? — спросил я, не в силах сдержать улыбку, которая растянулась от уха до уха.
— Что «давно»? — Марина хохотнула. — Синтез или синтезаты?
— И то и другое. Хотя наверняка к синтезатам ты примкнула раньше, чем синтезнулась.
— Лучше говорить: соединилась. Недели три назад. А в группе я с самого начала. Правда, активисткой раньше не была, потому и избежала ареста.
— А теперь стала?
— А что делать, если стольких позабирали. — Марина резко погрустнела. — У меня друг был… активистом.
— Был? Он что… умер?
— Нет, физически нет, но…
— Отпрошили?
Она как-то непонятно качнула головой и сказала:
— Слушай, давай не будем сейчас это обсуждать, лучше поговорим о деле, а то время твоего визита кончается.
— Ладно, Марина, или… как мне теперь тебя называть?
— Да так же, как и я тебя, Кораблев. — Она пожала плечами. — По фамилии. Я — Орлова.
— Орлова… как-то грубовато выходит.
— Ничего, привыкнешь. А теперь о тебе. Федора можно загрузить снова, аппаратура есть здесь, в Цеве, — а где ж ей еще быть-то, верно? — Она усмехнулась.
— Верно! — неожиданно вырвалось у меня. — В левом крыле второго лабораторного корпуса!
— Да, там! — Она посмотрела на меня с интересом.
— Комната пятьсот первая, — уверенно сообщил я, наблюдая за ее реакцией.
— Откуда ты… подожди, ты что?! Вспомнил, где тебя вырезали?!!
— Только часть меня, к сожалению, — охладил я ее пыл. — Причем бессознательная. Это было мое тело, оно привело меня к этой комнате.
И я рассказал ей, как меня застукали у двери с номером 501.
— Это действительно память тела, — согласилась Орлова. — Вещь известная, но подсказать, где искать твой кристалл, она, увы, не способна. Здесь придется обратиться к разуму.