— Мой Пятница. Табанин Васисуалий, — сострил Карманов, поправляя воротник рубашки. Майор не был записным книгочеем, но в каком произведении фигурирует персонаж с издевательским именем Васисуалий, он знал.
— И все? — спросил он сухо, выводя разговор из игривого русла.
— Еще был какой-то Васькин друг.
— Что за друг?
— Я его в первый раз видел. Васисуалий его Стасом называл. Высокий такой, с длинным носом. И наглый не в меру. Какое-то местное чмо.
— Фамилию не знаете?
— Не спрашивал.
— А где работает, тоже не спрашивали?
— Нет. Мне его работа как медведю укроп. Какой-нибудь скотник или сторож, судя по всему.
— Хорошо. Вы выпили, закусили и дальше? Кстати, Аркадий Борисович, Квасова много в тот вечер пила?
— С нами она выпила максимум граммов пятьдесят.
— Водки?
— Да. У нас была с собой только водка. Встретить светских львиц на бирючинском пляже мы не рассчитывали.
— Вы или другие мужчины ссорились с Квасовой во время трапезы?
— С чего нам ссориться? Мило побеседовали и разошлись.
— Вы ее домой проводили? Или вы ушли, а она осталась на пляже?
— Она осталась на пляже.
— Одна?
— Нет, с ней этот Васькин друг остался.
— Зачем?
— Пфу! Затем. Дураком не прикидывайтесь! Зачем мужик с бабой наедине остаются?
— А с чего это Стас взял, что гражданка Квасова ему, так сказать, даст?