— Позвольте вам не поверить.
Маркова сделала паузу, явно ожидая, что майор начнет оправдываться. Но Посохин оставил ее выпад без ответа. На веранде повисло молчание.
По глазам женщины майор понял, что его ход оценен положительно.
— Вас это не обижает? — продолжила она, как ни в чем не бывало. Промедли она еще несколько секунд и пауза стала бы неприличной.
— Неверие? Отнюдь. Я и сам верю людям нечасто.
— Профессия?
— И возраст.
Посохин поставил пустую чашечку на блюдце.
— Кофе действительно хороший, — сказал он, размышляя над тем, оставить пока инициативу в разговоре за Марковой или перейти в решительное наступление. Он пытался понять, насколько жесткие вопросы можно перед ней ставить. Люди, подчеркивающие свою независимость и прямоту, часто очень ранимы.
— Раньше верили больше? — спросила Маркова. В ее взгляде Посохин уловил интерес к своей персоне.
— Намного.
— Лет до тридцати?
— Примерно. Родители в детстве вбили мне в голову, что хорошие люди составляют на свете большинство, и я долго шел с этим по жизни.
— Со мной была та же история. До сих пор не могу понять, зачем они это делали. Сколько вам сейчас?
— Сорок один почти.
— Хорошо выглядите.
— Потому что не курю.
— А как насчет этого?
Маркова, вскинув голову, щелкнула себя по горлу.
— Очень умеренно. Пьянство — добровольное сумасшествие.
— Это правильно. У меня Ярослав совсем не пьет. Я так благодарна Богу за это, глядя на коллег сына по искусству. — Сделав глоток, Маркова поставила чашку на блюдце и подперла голову узловатыми пальцами. — Что вы хотели узнать о Квасовой, если не ошибаюсь, Раисе Николаевне?
— Не ошибаетесь. У вас с ней какие установились отношения?