— А когда вы пришли домой?
— Как обычно. Начало восьмого было.
— А Иван дома был?
— Да. Они с этим забулдыгой, ВовкойМошкиным, во дворе под яблоней самогон на пару глушили. — Дронова, спохватившись, с испугом покосилась на старшего лейтенанта. — Его Мошкин с собой принес. Мы самогон не гоним.
Жарких успокаивающе махнул рукой.
— Лариса, это не важно. Иван позднее куда-нибудь отлучался?
— В половину десятого я его за скотиной отправила.
— Он один за скотиной ходил?
— Нет. С Вовкой.
— А потом что было?
— Ничего. Он телят пригнал и поперся к Лыновым.
— Зачем?
— А спросите его! Захотелось! Не допил, наверное.
— В какое время это все происходило?
— Когда пригнал или когда поперся?
— И то и другое.
— Точно я скажу… Пришел он с луга в самом начале одиннадцатого, а ушел минут через пять. Скотину в сарай загнал и почти сразу ушел.
— А Мошкин этот, куда делся?
— Никуда он не делся! Так за Ванькой и таскался все время. Потом когда они с Лигани телят пригнали, Иван водички попил и повел Вовку домой.
— Вы же сказали, что он к Лыновым пошел?
— Он и пошел! А по пути Мошкина домой завел. Тот еле ноги уже переставлял. Он на Советской улице живет. До Лыновых там рукой подать.
В среду после утреннего совещания у начальника отдела МВД по Бирючинскому району подполковника Нестерова Посохин поехал к Марковым. Металлическую дверь с кодовым замком ему открыла высокая пожилая женщина в белой панаме и льняном брючном костюме. В ушах у нее поблескивали небольшие серьги из белого золота с бирюзой.