Во взгляде Рябинниковой читалось недоверие.
— Ни разу. Честное слово. И не потому, что Бога боюсь. Я не только неверующий, но даже некрещеный.
— А дьявол вас не искушает?
— Постоянно, если предположить, что пикантные ситуации это его рук дело, а не людских.
— А почему вы думаете, что маму убили? — неожиданно спросила Рябинникова. — Вы ведь так думаете?
— Честно? Думаю, что вашу маму все-таки убили.
— Почему?
«Интересно, — подумал Посохин, — она знает, что подавляющее большинство людей, которые были знакомы с ее мамой, считают Раису Николаевну Квасову законченной мерзавкой?»
Вслух майор выразился гораздо более корректно:
— Потому, что она нажила себе много врагов. И неделю назад количество, видимо, перешло в качество. Только пока нам не за что зацепиться. Может, завещание вашей мамы нам поможет?
— А вы не знаете его содержания?
— Пока нет.
— Я не думаю, что вы там за что-то зацепитесь.
— Кто знает…
— Это намек, да? — Над переносицей у молодой женщины появилась вертикальная морщинка. — И вам не стыдно? Мы с папой не имеем к этому никакого отношения, чтобы вы там, в завещании не вычитали, господин майор!
В голосе Рябинниковой снова прозвучали металлические нотки.
Все-таки надо ее проверить, решил про себя Посохин, надо. Конечно, не всегда яблоко от яблони недалеко падает, но пока годится и эта версия.
— Извините, я не хотел вас обидеть. — Посохин сделал виноватое лицо. — Честное слово! Ваша мама умерла, и нужно установить почему. Вот и все. А у вашей мамы есть еще какие-нибудь родственники? Не обязательно в Бирючинске.
— У мамы? — Молодая женщина тяжело вздохнула. — Дедушка мой уже давно умер. Мама еще в школе училась. Бабушка в прошлом году ушла. Брат мамин старший в позапрошлом. Мама к нему на похороны ездила. Куда-то на Дальний Восток, кажется. Семьи у него не было.
— А дяди или тети ее? Были у вашей мамы двоюродные, троюродные братья или сестры?
Юлия пожала плечами.
— Сразу не могу вспомнить.