Буря восторга бушевала все сильнее. Посреди площади Йоргена возвышалась статуя святого. Там стояли в ожидании новые толпы паломников. По всему склону горы, от площади до самого источника, куда ни бросишь взгляд, сплошной стеной стояли богомольцы. А вдали виднелся высокий холм с виселицей на вершине.
У самой статуи можно было разглядеть крестьянскую телегу, всю облепленную паломниками, а на телеге стоял Франц, разъяренный и выжидающий…
Нос у Коронного вора заострился и стал похож на клюв хищной птицы. «Погоди, любезный Франц, — думал он. — Как бы тебе не попасть впросак. И если дело у тебя не выгорит, я с удовольствием посмотрю, как вытянется твоя глупая рожа. А если выгорит, я с не меньшим удовольствием посмотрю на рожи этих идиотов. Им тоже придется не сладко, когда все узнают, кого они катали в Канареечной соборной карете. Вряд ли они вынесут такой удар, но ничего лучшего они и не заслуживают. От всего сердца желаю им всего самого плохого, и пусть меня разорвут на части. Итак, любезный Франц, давай потягаемся, кто кого!»
Разъяренный, взлохмаченный Франц стоял на телеге. Подавшись всем телом вперед, он потрясал в воздухе кулаками и рычал:
— Ну, сдаешься? Сдаешься? А? Ух ты Коронный вор! Но из-за шума и гама его никто не слышал, а паломники распевали во все горло псалом:
Коронный вор, спокойный и улыбающийся, бросил на своего бывшего друга быстрый и весьма насмешливый взгляд. Уж этого Франц не мог стерпеть.
Ненависть дала ему силы, и голос его загремел, как труба архангела в Судный день.
— Коронный вор! — завопил он с искаженным от злобы лицом, указывая на святого Йоргена.
Громкий голос и всякие разоблачения всегда действуют на толпу богомольцев.
Крик Франца привлек внимание; одни перестали петь, другие тут же принялись кричать «Коронный вор! Коронный вор!», не имея никакого понятия о том, кто Коронный вор и где он.
И хотя все упорно распевали псалом и в переулке Роз, и в Аллее первосвященников, и в Брачной аллее, и в Разбойничьем переулке, и возле источника, — на площади вдруг произошло замешательство и воцарилась странная тишина.
Словно два канатных плясуна, стоящих друг против друга на тонком канате с блестящими кинжалами в руках (вокруг — никого, внизу — бездна и смерть), Микаэль и Франц смерили друг друга взглядом.
И все вдруг увидели, как святой Йорген выпрямился во весь рост, мановением руки остановил шествие, повернулся к бесновавшемуся Францу и ласково спросил, приложив ладонь к уху:
— Что нужно этому человеку?
Площадь замерла. Все вытянули шеи и вытаращили глаза. Однако Франц не привык привлекать к себе людские взоры; он сразу растерялся и ответил, заикаясь:
— Я спрашиваю, где Коронный вор?
— Коронный вор? — воскликнул святой Йорген, повернувшись к господам первосвященникам, которые с любопытством наблюдали Эту сцену. — Как? Разве мошенник еще не пойман?
Франц понял маневр и до смерти перепугался, как бы Коронный вор не вышел сухим из воды.
— Я спрашиваю, — снова заорал он, — где Коронный вор?
— Да, где жи он? — подхватил Тобиас.
— Так сказать вам? — надрывался Франц. — Вымолвить? Сейчас скажу!
— Так говори же наконец, — сказал святой Йорген с досадой, — говори, коли знаешь.