Микаэль стоял в дверях; сердце его сжалось, и он уже протянул руки…
«Дедушка, — едва не вырвалось у него, — неужели ты не узнаешь меня?»
Но слова замерли на устах.
Маленький человечек почтительно склонился перед великим святым. Какое-то мгновение он смотрел на Йоргена своими наивными старыми глазами, испытывая такое благоговение и восторг, что ничего не видел и не узнал, что перед ним стоит Микаэль, его внук, одетый в священный плащ, владыка города и собора.
И старый сторож исчез.
«Пусть уходит, — сурово подумал Микаэль. — Несмотря на всю свою душевную чистоту, он был и остается жалким, приниженным бедняком, который ползает и пресмыкается перед сильными мира сего. Но в моих жилах течет кровь первосвященников; я, отверженный сын соборного капитула, займу сегодня ночью принадлежащее мне по праву место, даже если мне придется поплатиться за это жизнью».
Музыка звучала уже возле самой рощи, как вдруг дверь открылась и в комнату проскользнул Франц. Он совсем ошалел от радости и бросился обнимать Коронного вора, заливаясь диким беззвучным смехом. Потом, не выпуская Микаэля из своих объятий, пустился в пляс по празднично освещенному залу.
Франц, благодаря своему чудесному исцелению, стал чрезвычайно популярной фигурой среди паломников. Каждый хотел подойти и потрогать его исцеленную ногу, каждый хотел угостить его, и когда он пробрался наконец в собор, то был уже изрядно навеселе.
Чудо, как вино, ударило ему в голову; бедный Франц был глуповат и туповат, а тут он пришел в такой восторг от самого себя, что совсем рехнулся.
— Понимаешься костыли о землю — бряк! А богомольцы все, как один, на колени — хлоп! — повторял он без конца, заливаясь самодовольным, хвастливым смехом. — Сегодня же ночью надо пробраться в сокровищницу. Там лежат девять бочек с золотом. — В глазах Франца сверкнула алчность. — Четыре бочки возьмешь себе, а пять — мои.
Микаэль с отвращением смотрел на этого тупого и грязного негодяя, еще недавно трусливого, каг овца, а теперь жадного и нахального, каг свинья.
Ведь все его мечты, мечты о грядущем величии, почти сбылись, он совершил почти невозможное, и вдруг из грязи прошлого вылезает этот неотесанный болван, который знает только одно:
Вору с вором по дороге, коль свернешь — протянешь ноги.
Он попытался образумить Франца. Не тут-то было! Свадебная процессия уже в роще? Отлично, чем скорее они приедут, тем лучше. Что, Микаэлю нужно остаться Здесь? Франц тоже останется. И собор и плащ по праву принадлежат им обоим, и Франц не даст обвести себя вокруг пальца.
Под конец Франц так обозлился на Микаэля, что сорвал с него плащ, и оба, сцепившись, покатились по полу. Однако Микаэль был сильнее. Он сдавил Францу горло, и Поджигателю пришлось капитулировать.
— Я ухожу, но берегись, Коронный вор, берегись, если тебе дорога жизнь.
Завтра я буду ждать тебя на площади. Твоя жизнь в моих руках. Покумекай хорошенько! Стоит мне указать на тебя пальцем, и тебя моментально встернут на виселицу, хотя бы и мне пришлось болтаться рядом с тобой.
И Франц исчез.
Микаэль остался один, негодующий и встревоженный.
«Делить победу с этим разбойником?! Зависеть от этого жадного негодяя? Ни за чо на свете! Лучше завтра же быть низвергнутым во мрак, но сначала испить до конца всю сладость победы над врагом! А потом пусть придет смерть, которой так боится Франц…»
А флейты звучали уже совсем близко. Роща дрожала от восторженных криков.
Вот невеста вышла из кареты и стала подниматься по лестнице, нежные голоса девушек провожали ее свадебной песнью.