Руперт обрился налысо. Мне пришлось заехать к Роксанн до вечеринки, притарить наркоту для идиотов-первогодок, а этот уебок побрил башку. Когда я вошел, он нюхал кокс на полу в гостиной и пялился на себя в зеркало, орали Htisker Dii, а какой-то чувак из Бразилии дурачился на диване с маленьким синтезатором «Касио».
– Как дела? – заорал я через музыку, подошел к проигрывателю и убавил звук.
– Мотик тебе придется продать! – рявкнул Руперт, вытер зеркало пальцем и слизал крошки.
– Да? – нервно захихикал я. – Что за дела?
– Деньги где, дубина? – спросил он.
– «Американ экспресс» принимаешь? – сострил я.
Руперт дернул своей огромной белой башкой, из-за пары черных бритвенных порезов она стала выглядеть еще жестче. Я подумал, не бразилец ли обрил бошку Руперту. Мысль вызвала у меня тошноту.
– О Бэйтмен, ты не смешной.
– Зато ты юморист, – сказал я.
– И из-за того, что ты не смешной, я дам тебе время. Он встал. Огромный, почти что угрожающий, но в
каком-то будничном смысле, он подошел ко мне.
– Сколько я тебе должен? – спросил я, отступив.
– Я не собираюсь тебе напоминать, Бэйтмен, – сказал он, проводя рукой по своей блестящей башке.
И взглянул на свой арсенал, размышляя, какие пистолеты заряжены, но он уже слишком нанюхался, чтобы что-нибудь мне сделать.
– В Буте вечером оргия, – сказал я, хотя мне было наплевать.
Я собирался быть с мисс Хайнд в любом случае, и мысль о том, как я ее поцелую, тут же меня взбодрила и успокоила одновременно, и я только и сказал:
– Нужно затариться для первогодок.
– А мне нужны мои деньги, – огрызнулся Руперт, но, судя по интонации, он, наверное, забил. Подошел к столу рядом с арсеналом и открыл ящик.
– Ты знаешь, что у меня нет бабок, – сказал я. – Харе наезжать на бедных пацанов.
– А как насчет мотоцикла? – улыбнулся Руперт, подходя к проигрывателю и делая звук громче, но не так, как было раньше.
– А что с мотоциклом? – спросил я.
– Какой же ты мудак, – вздохнул он. Перед тем как уйти, я спросил его: