– Да забудь об этом. Все нормально, как-нибудь в другой раз, – сказал он.
Из-за того что просрал это свидание, я чувствовал себя совсем дерьмово, меня всколыхнула волна сочувствия (или желания: эти два понятия были взаимозаменяемы), и я произнес:
– За мной не заржавеет.
– Не стоит, – сказал он, хотя было видно, что ему этого не хотелось говорить.
– Я знаю, что не стоит, но мне хочется. Я действительно настаиваю.
Он опустил глаза и сказал, что ему надо в уборную, а я ответил, что подожду его.
Я думал, переспим ли мы сегодня вечером, но потом попытался избавиться от этой мысли и после этого понял, что лучше оставаться в своем уме. Через какое-то время на вечеринку подтянулась четверка роскошных парней из Дартмута. Когда я вернулся к бочке налить стакан пива для Шона (чем бы это ни кончилось, я собирался его напоить), они все сгрудились вокруг Шона и завели с ним разговор. Почувствовав ревность, я поспешил обратно. Когда я вручил ему пиво жестом почти покровительственным, к нему подошел самый смазливый, тот самый, который танцевал с председателем студенческого комитета (леди Вагина – кажется, так называл ее Раймонд). Парни из Дартмута думали, что у нас ежегодное мероприятие «Приоденься и присунь», и порядком расстроились, что прикатились аж из Ганновера, чтобы попасть в Кэмден на репетицию Хеллоуина. Они говорили об этом с саркастической улыбочкой, и мне показалось, что прозвучало это недобро. Я спросил их:
– Не слишком ли далеко добираться?
– Да на самом деле не так и далеко, – сказал блондин.
– Ну и что же в свете происходит? – спросил я со смехом.
– Все круто, – ответил парень с зачатками двойного подбородка.
– Та же тема, – сказал другой.
– Да вы, парни, в самом деле у черта на рогах, – произнес блондин; они все наблюдали за танцполом, качая головами.
– Типа того, – сказал я.
Потом Шон отпустил грубую шуточку, которой я не расслышал. Тут до меня дошло, что Шон ревнует из-за того, что я разговариваю с ними, и я сразу же прекратил. Но было слишком поздно. Он настолько меня приревновал, что попросту их отшил – сказал, что у нас тут вечеринка в стиле «заебись», мол, им надо лишь нагнуться – и все будет.
Я надеялся, что не слишком перегибаю палку, но его слова прозвучали очень эротично, хотя я и не подал виду. Я боялся, что парни из Дартмута навешают ему (мне, на самом-то деле), но они попросту исчезли, широко разинув рты от подозрений, подтвержденных бравыми действиями Шона. Через какое-то время, когда дело близилось к полуночи, я спросил его, не хочет ли он отправиться ко мне в комнату. Я попросил Раймонда остановиться у супермаркета «Прайс-чоппер» на обратном пути из больницы, чтобы купить упаковку пива специально для этого случая. Но я даже не был уверен, что до пива дойдет дело, потому что к этому времени он уже и так порядочно выпил. Сначала я убедился, что он настроен, спросив, не хочет ли он сначала сходить к себе.
– Можно было бы, – ответил он. – Моего соседа частенько нету.
Он растягивал слова. Он заехал по чьему-то стакану, не заметив.
– У тебя есть чего-нибудь выпить? – спросил я, рассмеявшись.
– Есть ли у меня выпить? – переспросил он сам себя. – У меня?
– Есть? – спросил я.
– Ничего… нет, – сказал он, тоже начав смеяться.