— Сам себя заложил, — ехидно объявил парень в кепке и, продолжая держать меня, продемонстрировал мне свой кулак. — Сейчас схлопочешь — век помнить будешь. — Теперь я хорошо видел его лицо: вдавинка на лбу, приплюснутый нос, рыскающие глаза.
Я решил сопротивляться, пока не оставят силы, с надеждой подумал: «Только бы не убили». И когда, казалось, не осталось ни малейшей надежды, ко мне направился еще один парень: до сих пор он прохаживался поодаль, припадая на правую ногу; я не обращал на него внимания. Бесцеремонно раздвинув парней плечом, он властно сказал им:
— Ша!
Я не поверил своим глазам, решил, что это снится мне. Щукин усмехнулся.
— Вот так встреча!
Одет он был — позавидуешь: шевиотовый костюм, рубашка апаш, хромовые сапожки. В штрафбате и в госпитале я видел его остриженным наголо, теперь же на голове Щукина был перманент, пахло тройным одеколоном — непозволительная в моем представлении роскошь. Я не стал его спрашивать, что он делает тут, в Новороссийске, — это было понятно, сказал с запинкой:
— Я думал, ты в Москве.
Он рассмеялся.
— Брось финтить. Не думал ты обо мне.
Перед моими глазами тотчас возникло разбухшее от дождей поле, одинокая береза в разлившемся пруду, околица деревни, облепленные снегом фигуры штрафников, пульсировавшие в туманной мути огоньки пулеметов. Разве такое позабудешь?
Я не возразил Щукину: в общем-то, он был прав. Вспоминая тот бой, я каждый раз думал только о себе — все остальное представлялось мне второстепенным.
— А я тебя вспоминал, — тихо сказал Щукин. — Сразу узнал, но решил… — Он помолчал. — Сам не могу понять, почему вспоминал тебя. Должно быть, потому, что в тебе сходство с Васько́м есть.
Я начал оправдываться.
— Ладно, ладно, — проворчал Щукин. — После все растолкуешь. А сейчас айда с нами.
Парень в кепке выругался.
— Ты что, Хромой, очумел? Он же, наверное, курва. Наведет на хазу, и придется нам лес валить или уголек на-гора выдавать.
— Факт, — подтвердил парень в коротковатом пиджаке. — У меня еще волосы не отросли, мне погулять надо, а получится — по новой.
Худощавый неуверенно кивнул. Нинка молчала. Ее подруга тревожно помаргивала, теребя пуговицу на кофте.
— Отвечаю, — сказал Щукин.
— Смотри, Хромой! — Парень в кепке яростно поскреб щеку.
— Сказано — отвечаю! — отрубил Щукин и кивком показал мне, куда идти.
На море был штиль — ни всплеска, ни шороха.