– На звеньях цепи и на медальоне знаки высшей духовной власти, этот предмет культа знает лишь одного хозяина – нашего Господа Иисуса Христа. Цены на него нет и не может быть.
– Ну что же, тогда я забираю эту вещь, чтобы возвратить ее владельцам, – взяв себя в руки, Софи смахнула кардинальскую цепь обратно в торбу. – У меня есть кое-что поинтереснее…
Женщина принялась копаться в свертках, стараясь поскорее разрядить обстановку, она потащила со дна коллекцию золотых монет, отложенную было до лучших времен.
– Мадемуазель, я сожалею, что согласился на сделку с вами, – остановил ее хозяин кабинета. – Я хотел бы вернуть обратно все ваши вещи и получить назад свои деньги.
По комнате разлилось чувство тревоги, заставившее посетительницу опустить сверток с монетами на дно торбы и вынуть из нее руку. Она покосилась на невольного маленького свидетеля сделки, застывшего в напряженной позе, и почувствовала, что щеки ее пламенеют от стыда.
– Разве выкупленные вами изделия не стоят тех денег, что вы заплатили? – растерянно спросила она. – Мне кажется, что мы провели удачный торг.
– Не в этом дело! Я не желаю совершать никаких сделок с ворами. А в том, что эта цепь украдена из королевской резиденции Лувр еще до вступления на престол Наполеона Бонапарта, нет никаких сомнений.
– Вы хотите уличить меня в воровстве? – напряглась Софи, чувствуя, что ее больше угнетают не обвинения хозяина кабинета, а лучистый детский взгляд. – Но за что, месье, и где доказательства?
– Цепь нужно вернуть, – непримиримо набычился господин. – В противном случае вы будете иметь большие неприятности.
– Я передам ваши слова владельцам сокровищ, – она быстро встала со стула, усилием воли совладав с собой, и насмешливо улыбнулась. – Надеюсь, из вашего кабинета я выйду беспрепятственно?
– Не смею вас задерживать. Если бы вы не были из семьи де Люссон, то я бы позвал людей.
– Вы ошиблись, месье Ростиньяк, – Софи с вызовом откинула голову назад. – Я сама по себе, потому что монастырским правилам, диктующим волю в дворянских родах, предпочла свободу. Я свободная женщина свободной Франции.
– Вы можете идти куда вам захочется. Но я бы посоветовал вам вернуть раритет истинным его владельцам, иначе погоня за ним будет продолжаться всю вашу жизнь, лишив покоя в первую очередь вас самих, – усмехнулся хозяин кабинета, со значением посмотрел на своего напрягшегося племянника, словно пытаясь на что-то намекнуть. – Тем более что в моем кабинете находится еще один свидетель, в отличие от нас, обладающий неоспоримым преимуществом. Он может вырасти в настоящего патриота своей родины. Поверьте, я ничего не стану от него скрывать, даю вам слово.
– Мне тоже кажется, что воровать нехорошо, – привстав в кресле, не по-детски рассудительно заметил племянник и, сморгнув длинными ресницами, уставился на Софи изменившимся взглядом. – Мадемуазель, цепь, которую вы прячете, нужно вернуть его высокопреосвященству, нашему кардиналу. Ведь она принадлежит ему, не правда ли, дядя?
– Месье Буало, вы сказали абсолютно верно.
– Как только представится возможность, я возвращу цепь ее хозяину, – стараясь не смотреть в сторону мальчика, не стала спорить Софи.
– Это был бы поступок члена благородного семейства, о принадлежности к которому свидетельствует в том числе и перстень на вашей правой руке.
– Но я и не скрывала от вас, что не из простолюдинок. – Софи повернулась к двери. – Спасибо за помощь, месье Ростиньяк. Прощайте.
– Храни вас Бог.
Выскочив из подъезда, Софи устремилась к Даргану, нервно вышагивавшему по аллее, и увидела вдруг, что за ними в окно наблюдает де Ростиньяк, хозяин богатого особняка с не менее роскошным кабинетом, рядом с которым белела кудрявая головка его племянника.