Этот случай помог определить судьбу карпов. Решили выпустить их в озеро. Время шло, а хозяин все откладывал на «следующую командировку». Но как-то поехал в первых числах ноября в район и увидел возле берега облюбованного Второго озера ледяные закрайки.
— Знаешь, Геннадий, давай вернемся…
— Плохая примета, — проворчал шофер, щелкая указателем поворота.
— Карпов надо выпустить в озеро, пусть живут на воле…
— Карпов, — заулыбался шофер, — неужели выжили мальки?
— Выжили, Геннадий, выжили!
Через полчаса легковой газик свернул с шоссе на пустующий берег. Анатолий Федорович с ведром и Геннадий с молотком в руках подошли к ледяному припаю. Шофер разбил лед и доморощенные карпы, блеснув позолотой чешуи, скрылись в темной воде.
Вот и весь рассказ. Но в конце его мне хочется немного пофантазировать.
…Только скрылись доморощенные карпы в темной воде, как раздвинулись ледяные закрайки. Вышла Золотая рыбка и говорит:
— Доброе дело сделал, человече. Спасибо тебе от всего рыбьего мира. Теперь проси, чего хочешь, ничего не пожалею…
Подумал человек и отвечает:
— Ничего мне не надо, Золотая рыбка, но если можешь, сделай так, чтобы и дети мои никогда не проходили мимо рыбьей, птичьей и звериной беды…
Наверное, так ответил бы Анатолий Федорович на вопрос Золотой рыбки, появись она в тот момент на берегу.
Живу я в лесу. Часто у меня находят приют животные. То сорочонка принесешь подбитого, то журавля, а то и зайчонка. Жил у меня и косуленок Ванька. Всем находилось место, и каждый получал свою долю ласки. Только лисы у меня еще не было. А завести ее очень хотелось. И вот, словно подслушав мои мысли, однажды ко мне на квартиру принесли лису. Поймали ее жестокие люди несмышленым лисенком. Несколько месяцев она прожила в городской квартире, а потом оказалась не нужна.
Машка, так звали рыжую плутовку, имела веселый и беспокойный нрав. В квартире не было ни одного укромного местечка, которое бы она не исследовала. Юркая и проворная, она успевала всюду: забиралась на письменный стол, со стола на полку с книгами, с полки на кровать, в кухонный шкаф. Ела она почти все, но особенно любила сладкое. Намажешь маслом кусочек хлеба, посыпешь его сахаром — Машка от удовольствия глаза закроет.
Как ни хороша городская квартира, лиске нужен был лес. Туда-то я и решил ее отправить. «Отвезу, — думаю, — Машку на один из кордонов, там она скорее привыкнет, а если и убежит в лес, то обязательно найдет своих сородичей».
На следующее утро посадил я ее в рюкзак и повез на самый дальний кордон, что находится у озера Сириккуль. Чтобы Машке было легче дышать, завязал я рюкзак не полностью, а оставил небольшое отверстие для вентиляции, но так, чтобы она не могла вылезти. Пока шли до автобусной остановки, Машка беспрерывно билась. Уже садясь в автобус, заметил, что брезент рюкзака сильно нагрелся и Машка чувствует себя в нем прескверно. Не успел я развязать рюкзак, как Машка, к всеобщему удивлению пассажиров, сначала высунула свою острую мордочку, а затем и голову и часто-часто задышала, широко раскрыв рот и свесив розовый язычок — совсем как собака. Тогда завязал я мешок у ее горла так, как это делают, когда перевозят котят. Скоро она успокоилась, и мы без всяких приключений добрались до кордона.
На кордоне я рассказал историю появления у меня Машки и попросил отнестись к ней поласковее.
Выпущенная на пол из рюкзака, она прежде всего познакомилась с квартирой, в которой ей предстояло временно жить.
Ночь Машка провела спокойно, если не считать, что растащила по всему полу вату, сложенную хозяйкой в пустом углу, да перемешала ее с золой из русской печи.
Поведение Машки явно не понравилось ее новой хозяйке. Пришлось мне ее пристраивать в другое место. К моему счастью, наблюдатель оленьего кордона и его ребятишки попросили передать Машку им.
Утром, забрав с собой свой старый рюкзак, я зашел к Машке. И не успел я закрыть за собой дверь, как она с хриплым лаем накинулась на меня и начала рвать мои сапоги и ненавистный ей рюкзак. В Машку словно вселился бес. Тявкая и скаля белые, как сахар, зубы, Машка яростно нападала на меня и так стремительно отскакивала обратно, что я едва успевал обороняться. Все попытки поймать ее и посадить в рюкзак неизменно кончались провалом. Быстрая и ловкая, она беспрерывно крутилась вокруг меня и даже успела несколько раз тяпнуть до крови за руку. На помощь ко мне пришли Владимир Иванович со своим сыном Мишей. Но и втроем мы долго не могли справиться с расходившейся лисой. Миша, не на шутку испугавшись ее яростных атак, забрался на печь и сидел там до конца схватки.