– В ординаторской. Я могу вас проводить.
– Не надо, разыщу сам. Пойду, доложу шефу.
– Чего там докладывать? - сказал Дирантович. - Докладывать-то нечего.
– Вот и доложу, что нечего докладывать.
Смарыга снова оторвался от тетради и оглядел Фетюкова, начиная от светло-желтых ботинок на неснашиваемой подошве, немнущихся брюк из дорогой импортной ткани, долгополого пиджака, застегнутого только на верхнюю пуговицу, и кончая розовым упитанным лицом с маленькими глазками, прикрытыми очками в золоченой оправе.
– Пусть докладывает. На этот счет у них строгая дисциплина, - добавил он с иронической усмешкой.
Фетюков, видимо, хотел ответить что-то очень язвительное, но передумал и, расправив плечи, вышел.
– Чинуша! - сказал Смарыга. - С детства ненавижу вот таких пай-мальчиков. Приставлен к науке, а сам ни уха ни рыла ни в чем не смыслит.
– Бросьте! - устало сказал Дирантович. - Какое это имеет значение? Не он, так другой. Этот, по крайней мере, хоть исполнителен.
– Еще бы! Для него вы - величина недосягаемая, академик и все прочее, а вот с нашим братом и похамить можно.
– Вам покрепче? - спросила сестра.
– Две ложки.
– Мне тоже, - сказал Смарыга.
– Вот, пожалуйста! Сахару положите, сколько нужно. Кушайте на здоровье!
– Спасибо! - Дирантович с удовольствием отхлебнул из фарфоровой кружки и взял оставленную Фетюковым книгу. - Агата Кристи! Однако наш пай-мальчик читает по-английски, а вы говорите: ни уха ни рыла.
– У них у всех страсть к импортному. Будь хоть что-нибудь путное, а то второсортные детективчики.
– Ну не скажите! Агата - мастер этого жанра. Неужели не нравится?
– Признаться, равнодушен.
– Зря! Ведь работа ученого - это тоже своего рода детектив и умение распутывать клубок загадок…
– Так что ж, по-вашему, - детективы следует в университетские программы вводить?
– Зачем вводить? И так все читают.
Вернулся Фетюков.