— Вы встречались с ним?
— Да, а что?
— Он приходил, чтобы возбудить дело о диффамации?
— С чего вы взяли?
— Он думает, что наша передовая, опубликованная пару дней назад, направлена против него.
— И что же? — улыбнулся Селби.— Что было в этой статье?
— Не знаю,— ответила она сдержанно.— Я ее не писала.
— А что говорит редактор?
— Я не могу вам повторить, Дуг. Такой язык не для меня. Он был слишком груб.
— Я хочу, чтобы они оставили его в покое,— сказал Селби.
— Почему?
— Да потому, что незачем лезть в чужую жизнь. Боже мой, мужчина жил где-то, занимал в городе видное положение. Сомневаюсь, чтобы были причины следить за ним. Он широко известен.
— Я знаю, Дуг. Но это дешевая известность, достигнутая с помощью гангстеров и прочих отбросов общества.
— Но мы все равно ничего не можем сделать. Следовательно, незачем выставлять себя напоказ.
— Вы думаете, что «Кларион» выставляет себя напоказ?
— Лично вам, Сильвия, и неофициально я могу сказать, что я не думаю, что он возбудит дело о клевете, несмотря на моральный ущерб. Он, конечно, должен защищать свою репутацию. Ему не захочется предстать перед двенадцатью присяжными с подмоченной репутацией. Но я сомневаюсь, что он подаст на вас в суд. Все, что он может сделать,— это показать вам зубы.
— Читайте пока вашу почту, Дуг.
Селби начал вскрывать конверты и читать письма.
— Чем вы сейчас заняты, Сильвия? — спросил он.— У вас есть что-нибудь на примете?
— Боже мой, нет. Я хожу по судам, чтобы узнать что-нибудь.
Селби взял один из конвертов с печатью окружного прокурора Лос-Анджелеса й вскрыл его. Он вытащил послание, и в тот же миг из него выпала фотография и упала к ногам Сильвии Мартин. Она нагнулась, подняла ее, посмотрела и протянула Селби.
— Спасибо,— механически поблагодарил он, продолжая читать письмо.