— С ума ты сошел, что ли? Разве можно тут ночью ходить?
— А почему бы нельзя?
— Иль тебе память вином отшибло, что ли? С бедой с какой-нибудь хочешь повстречаться?
— Не боюсь я вашей нечистой силы… бабьи сказки все! — ответил контрабасист. — Дураков много развелось на свете, вот они всякие пустяки и трезвонят!
— Ну, коли ты так умен, так и иди один!.. — заявил третий, тот, что с кларнетом был.
— И проваливайте, трусы!.. — сказал контрабас. — А что я нынче раньше вас на час спать лягу — это вернее верного!
— Ой, не дури!.. — повторил скрипач. — И смотри, бур я ведь начинается!
Ветер в них и вправду песком бросил и листву опавшую взвихрил.
Контрабас пошатнулся, словно огромный аист, отмахнулся рукой, будто носом, и исчез в потемках.
Товарищи его постояли, послушали, посмотрели ему вслед и пошли своим путем.
Тропка вилась узкая, едва приметная; лес ревел и перекликался, вершины деревьев мотались как бешеные; за спиной музыканта лапы елей, будто смычки, изредка проводили по струнам контрабаса и он издавал «зум-зумс».
Музыкант озирнулся несколько раз; различить что-либо было невозможно, но человеку с мухой, конечно, море по колено, а как стал хмель из мозгов улетучиваться — жуть начала забирать. Остановился он, не знает, что делать — вперед ли идти, назад ли бежать? Повернулся — ан тропы позади уже и приметы нет — ели одной сплошной черной стеной встали. Ветер сразу стих, тишина наступила, опять дорожка наметилась.
Поостыл страх у контрабасиста, опять двинулся вперед. Видит — светлей сделалось, будто сияние какое-то за деревьями раскинулось. Сделал он еще несколько шагов — поляна ярко освещенная открылась, на ней дуб большой, раскидистый, а близ него костер огромный пылает, языки огня в самое небо взметываются. Народа на поляне видимо-невидимо; все разряженные, веселые. А вокруг дуба пляс, смех, говор, скрипка пиликает, кларнет дудит.
Понять ничего не может контрабасист — стоит, только диву дается — везде знакомые лица, все спешат к нему, здороваются, радуются, а где он видел их — не может вспомнить, только глаза у всех какие-то необыкновенные были. Больше всех одна девица высокая, краснощекая веселилась — нарасхват ее парни приглашали и кружились с нею как бешеные.
Глядит контрабасист и глазам не верит — навстречу ему из толпы оба его товарища — скрипач и кларнетист бегут.
— Что, обогнал нас?! — с хохотом закричал кларнетист.
— Наконец-то, приплелся! — поддержал скрипач. — Мы уже давно тебя здесь ждем!
— Без контрабаса музыка не в музыку… — заявили несколько голосов. — Становись скорей играть!
— Нет, погодите! — возразил кларнетист. — Пусть и он сперва с Лизой потанцует!
Не поспел он инструмент свой снять — красавица уже тут как тут; подхватила музыканта под руку и понеслись оба как в вихре: скрипка и кларнет залились на весь лес. Радостно сделалось контрабасисту, за облака, казалось, взлетел бы со своей дамой!.. Танцевал до одури, пока из сил не выбился и ее другой танцор из рук у него вырвал.
Отдышался музыкант и взялся за контрабас. Заухал он, загудел и уж тут веселье началось настоящее.
И все богатый и тароватый народ был — то один, то другой целые пригоршни денег в карманы ему совали, благодарить не поспевал. Стало ему совсем невмоготу, забрался он под дуб. а там дупло было: затиснулся музыкант в него, свернулся калачиком и заснул сразу.